Владимир Торин - Грызлобич

А жертва… что ей остается? Стонать, истекать слезами, молить, проклинать, отрицать. Вкушать жестокость маленькой ложечкой. Это самое замечательное: и тот, кто лежит на столе, и тот, кто его похитил, едят с одной ложечки, вот только блюда у них разные.

– Что ж, тогда я выберу за вас. И я выбираю… хм… дайте подумать… Лапки! Пусть они сожрут ваши пятки и закусят щиколотками. Так мы проведем чуть больше времени вместе.

И клетки открываются…

И из сведенного судорогой горла вырывается крик…

Маньяк Морлокк из переулка Морлокк облизывает ложечку. Какая вкуснотища…

…Как говорил отец мистера Грызлобича, плох тот ужин, который не прерывается скандалом: первое блюдо, второе и приятная слуху ругань на третье.

Что ж, ужин маньяка Морлокка имел все шансы стать превосходным, так как его вдруг прервал пронзительный женский крик:

– Прочь! Пошли прочь!

Ворвавшаяся в подвал девушка подняла над головой фонарь, и гремлины завизжали. Паника охватила их. Носатые человечки, прикрывая глаза крошечными ручками, бросились в рассыпную.

Всего за пару минут они скрылись из виду, нырнув в чернеющие отверстия в стенах.

В подземном логове остались лишь темная фигура в углу, Грызлобич на столе и…

– Зубная Фея! – воскликнул Грызлобич. – Вы пришли! Чтобы спасти меня! Я спасен! Спасен!

Зубная Фея бросила на него быстрый раздраженный взгляд и принялась осматривать логово. Освобождать жертву она не спешила.

– Я знал! Знал, что вы придете, чтобы спасти меня! Это чудо! Меня спасла сама Зубная Фея!

– Хватит, – оборвала его девушка. – Говори, что ты задумал?

Грызлобич уставился на нее с искренним недоумением. Лежа на столе, притянутый к нему ремнями, со склизкой желтоватой жижей на лице и ногах, он выглядел нелепо.

– Вы о чем? Я ничего не задумал…

– Прекращай спектакль.

– Какой еще спектакль?! Я жертва…

– Никакая ты не жертва… Ты болван, Грызлобич.

Зубная Фея подошла к столу. Весь ее вид выказывал крайнее утомление.

– Ты мне надоел, Грызлобич, – сказала она. – Это зашло уже слишком далеко…

– Что? Я вас не понимаю. Меня похитил маньяк Морлокк, он…

Зубная Фея вскинула руку, прерывая его.

– Никакого маньяка Морлокка не существует. И никто тебя не похищал. Это был ты, Грызлобич.

– Что? Нет! Вон же он стоит! – Он ткнул головой в сторону застывшей в углу фигуры в цилиндре.

Зубная Фея подошла к ней, поднесла фонарь. Рыжий свет вырвал из мрака нечто похожее на автоматона, собранного из всевозможного хлама: пара поставленных один на другой чемоданов, проволочный каркас, одежные вешалки, блоки и бечевка; на эту громадину были напялены художественно забрызганные «кровью» (красной краской) фартук и перчатки. Голову «маньяка» заменял небольшой фонограф с надетым сверху цилиндром.

– Что?! – пораженно воскликнул Грызлобич. – Это все какая-то хитроумная игра гениального маньяка Морлокка!

– Нет, это все – просто глупая постановка – мистификация, которую претворил в жизнь одинокий и крайне навязчивый человек с подорванным душевным здоровьем.

– Ну да! Это Морлокк!

– Нет, это ты, Грызлобич.

Зубная Фея провернула восковой цилиндр в фонографе и включила запись – из рожка вырвалось: «Знаете, я вообще-то не плохой человек. Бывают дни, когда я не представляю ни для кого угрозы. Живу обычной жизнью, влачу неприметное существование и самые яркие эмоции переживаю от чтения газет. Может быть, в такой день я очень похож на вас, но… сегодня другой день…».

Зубная Фея выключила фонограф.

– Это твой собственный голос, Грызлобич. Морлокк – это ты.

Похищенный едва не плакал:

– Нет, я просто несчастная жертва!

– И жертва тоже. И господин, который помог мне выбраться из капкана. Ты также и тот, кто напал на меня с… – она поморщилась, – дохлой кошкой и натравил на меня Свечников. Я долго не могла понять, что происходит. Вот уже несколько дней как я втравлена в эту нелепую игру. В один день – ты несчастный жалобный Грызлобич, служащий Почтового ведомства и жертва предубеждений из-за своей неблагозвучной говорящей фамилии, а в другой – ты надеваешь личину маньяка Морлокка. Сперва я недоумевала, но, раз за разом встречая тебя в переулке, я начала догадываться…

– Нет, это неправда…

– Хватит играть! Это уже становится жалко!

Грызлобич вдруг изменился в лице. Испуг пропал, --">