Диана Ибрагимова - Однажды будет ветер

свое время Грегор смог позволить себе только одну эту крышу, посчитав ее самой важной частью дома после фундамента. И он не ошибся – оранжевая черепица служила ему верой и правдой еще со времен молодости Грегора, истекшей задолго до запуска Ветродуя. Благодаря крепкой кровле дом был защищен от плесени и гнили и сохранился не хуже богатых особняков. Разве что местами виднелись щели в деревянных рамах, заботливо забитые сухой травой и замазанные глиной, да облупленная краска, которую хозяин не обновлял с тех пор, как Аделина принесла ему последнее ведерко два года назад.

– Здравствуй, Грегор! Здравствуй, мой дорогой!

Странница погладила старенькую калитку. Она выглядела куда хуже самого дома. Верхняя петля проржавела и почти рассыпалась трухой, а нижняя держалась на добром слове. Металлической сетки на заборе не было и в помине: дождь с травой давно загнали ее остатки под землю. Аделина могла бы войти прямо через сад, но это было как-то невежливо.

От ее прикосновения калитка сама собой качнулась вовнутрь, да так сильно и резко, что окончательно слетела с петель и упала плашмя на терновый куст. Ягоды посыпались на дорожку сизым градом. Сам терн спружинил под дубовым полотном, но вроде бы не сломался. Невидимый Грегор тут же поднял калитку и попробовал приладить ее обратно, да только прилаживать было не на что.

– Вот беда! – всплеснула руками Странница. – А я как раз принесла тебе смазку для петель… Похоже, теперь придется заменять тебе их скрип своим голосом. Только послушай, как я говорю!

В последний раз Аделина пила вчера днем, и с тех пор у нее во рту совсем пересохло. Можно было сделать крюк по пути сюда, чтобы набрать воды, но она не стала, потому что приняла важное решение и боялась передумать. Странница шла к дому Грегора всю ночь, пока могла видеть в свете луны торговый тракт, и вот наконец впереди знакомая дорожка и кусты шиповника с еще незрелыми, но уже красными ягодами; дощатое крыльцо, где на ступенях свернулись похожие на бабочек-голубянок лепестки старой краски; натертая уксусом до обманно-золотого блеска медная ручка, веер чистых стекол в полукруге окошка над ней.

Из открытой двери повеяло теплом, слабым запахом дыма и мыла. Аделина вошла в прихожую, где умещались только вешалка и тумба для обуви, и стала раздеваться. Не успела она расстегнуть куртку-непромокашку, как мужское пальто из добротного твида слетело с крючка и помогло ее снять. Тут же из глубины дома притопали одна за другой мягкие тапки, и Аделина с наслаждением погрузила в них ноги. Но куда большей негой оказался таз горячей воды, который поджидал ее перед креслом у камина, где уютно потрескивал огонь.

– В самом деле, Грегор! – изумилась Аделина, зайдя в гостиную. – Как ты опять подгадал мой приход? Сомневаюсь, что ты топишь регулярно. Еще не так холодно, чтобы беспокоиться за трубы, да и у тебя вряд ли неиссякаемый запас дров. Разве что старые ветки, которые ты спилил по весне, когда делал обрезку сада. Неужели тебе видно отсюда, как я спускаюсь с холма? Или это Проводник тебя предупредил?

Она не ждала ответа, по крайней мере, прямо сейчас. Грегор все-таки был домом и, хотя мог в его пределах довольно многое – например, вселяться в любую вещь и использовать ее – к сожалению, не обладал голосом. Так что он молча подоткнул под поясницу гостьи мягкую подушку и подкатил к ней круглый столик на колесах с фарфоровым кофейником, чашкой на блюдечке и связкой каменно-жестких сушек со сроком годности лучше-не-спрашивать.

В этом доме давно не было обычной заварки, поэтому чай оказался с малиной, судя по цвету и вкусу, и с листьями смородины, судя по запаху.

– О-о-о, – протянула Аделина, сделав глоток и закрыв глаза от удовольствия. – Я мечтала об этом целых два года, мой дорогой. У тебя самый вкусный чай из всех, что я пила! Благодаря тебе я почти не тоскую по кофе… Хотя, судя по твоей коллекции кофейников, ты бы многое за него отдал. Ей-богу, я гостила у тебя столько раз, но не увидела на кухне ни одного заварочного чайника, зато кофейников сколько угодно. Ты, наверное, был знатный кофеман…

С правой стороны к Аделине подлетел табурет, на него опустилась печатная машинка с глянцевым синим корпусом. Грегор заправил в нее лист пожелтевшей бумаги и ответил:

«Но я всегда думал, что это чайники!»

Странница расхохоталась, да так сильно, что чуть не расплескала на себя чай, а на пол – горячую воду, в которой грела ноги.

– Ну ты даешь! – --">