Тим Пауэрс - На странных берегах

Тим ПАУЭРС На странных берегах

Джиму и Вики Блэйлокам, самым

Радушным и преданным из друзей,

А также памяти Эрика Бэтсфорда и

Ноэля Пауэрса посвящается

ПРОЛОГ

Удел неприкаянных душ – затеряться

В неведомых людям могучих приливах,

Игрушкою быть тех ветров, что ярятся,

Но шевельнуть даже волос не в силах.

Вильям Эшблес

«…Живей! В разгаре брачный пир,

Жених – мой близкий друг. Все ждут давно, кипит вино,

И весел шумный круг».

Тот держит цепкою рукой

«И был, – он молвит, – бриг».

Сэмюэл Тейлор Кольридж

Даже легкий морской бриз, несущий вечернюю прохладу, не мог развеять влажной духоты, накопившейся в густых зарослях за долгий жаркий день, и стоило Бенджамену Харвуду углубиться в джунгли, следуя за проводником, как его лицо покрыли бисеринки пота. Харвуд рубанул мачете, стиснутым в левой – и единственной – руке, и тревожно вгляделся в ночные тени; за пределами освещенного факелом круга они теснились и нависали, и рассказы о каннибалах и гигантских удавах казались теперь до ужаса правдоподобными. Белому человеку трудно поверить в спасительную силу (даже если имеешь доказательства обратного) коллекции бычьих хвостов, мешочков со священной золой и амулетов, свисающих с пояса чернокожего. Как ни старайся думать о фетишах как о чудодейственных гардез, аррес, дрогу, а о спутнике – как о могущественном бокоре, в этом первобытном дождевом лесу такое помогало мало.

Чернокожий проводник ткнул факелом в сторону и оглянулся через плечо.

– Теперь налево, – сказал он, тщательно выговаривая английские слова, и скороговоркой прибавил на исковерканном французском, обычном на Гаити: – Смотри под ноги – тропу размыло.

– Тогда не торопись, чтобы я видел, куда ты ступаешь, – раздраженно отозвался Харвуд по-французски. «Интересно, – подумал он, – насколько прекрасное произношение, приобретенное в школе, пострадало за месяц общения с людьми, говорящими на этой странной тарабарщине?»

Вскоре подъем стал круче, и Харвуду пришлось убрать мачете, чтобы рукой хвататься за ветви и подтягиваться вверх. Сердце его бешено колотилось; казалось, оно вот-вот лопнет от натуги, несмотря на дрогу, подаренный чернокожим шаманом. Но вскоре они выбрались наконец из зарослей, и сразу же легкий вечерний бриз с моря овеял лицо приятной прохладой. Тяжело дыша, Харвуд остановился и окликнул своего чернокожего проводника. Ему хотелось хоть немного отдышаться и дать высохнуть взмокшим светлым волосам и рубашке.

Ветерок шуршал листьями пальм, и между редко растущими здесь деревьями виднелась поблескивающая рябь пролива, называемого здесь Языком Океана. Они пересекли его сегодня днем, приплыв с острова Нью-Провиденс. Харвуд вспомнил, что еще тогда заметил холм, на котором они теперь находились, и заинтересовался им, хоть необходимость управлять парусом под ругань недовольного колдуна оставляла мало времени для размышлений.

На картах это место было обозначено как остров Андрос, но все окрестные жители, с которыми последнее время Харвуду доводилось общаться больше всего, звали его Isle de Loas Bossals, что, как он понял, значило: остров Диких (а точнее, Злых) Духов (или, как толковалось в некоторых случаях, Богов). Про себя же называл его «Берег Персефоны», где, как он надеялся, ему наконец-то удастся приоткрыть завесу над тайнами Годеса.

Позади послышалось бульканье, и, обернувшись, он успел заметить, как проводник затыкает пробкой одну из бутылок. В свежем чистом воздухе разлился аромат рома.

– Проклятие! – разозлился Харвуд. – Ведь мы приготовили ром для призраков. Бокор пожал плечами.

– Взяли чересчур много, – пояснил он. – Чересчур много, слишком многие придут.

Его однорукий спутник не ответил и в который уже раз пожалел, что знает недостаточно, чтобы проделать весь ритуал самому.

– Совсем немного идти осталось, – сказал колдун, укладывая бутылку в кожаный мешок на плече.

Они снова двинулись по влажной тропинке, но в окружающем мире теперь что-то изменилось: Харвуд явственно ощущал чье-то пристальное внимание к себе и своему спутнику. Его спутник это тоже почувствовал. Он повернулся к Харвуду и ухмыльнулся, обнажив не только белые зубы, но и белесые десны.

– Они чуют ром, – объявил он.

– Ты уверен, что --">