Юлия Морозова (Shalicka) - Канун

Shalicka

Канун © Copyright Shalicka ( shalicka@gmail.com )

Размещен: 21/10/2004, изменен: 19/01/2009. 13k. Статистика.

Рассказ : Фэнтези

Рассказы

Аннотация:

Что нужно девице, чтобы стать настоящей ведьмой? Суженый подходящий…

Канун

– Когда нужно черта, то и ступай к черту! – отвечал Пацюк, не подымая на него глаз и продолжая убирать галушки.

– Для того-то я и пришел к тебе, – отвечал кузнец, отвешивая поклон, –… Расскажи хоть, как, примерно сказать, попасть к нему на дорогу?

– Тому не нужно далеко ходить, у кого черт за плечами, – произнес равнодушно Пацюк, не изменяя своего положения…

Н.И. Гоголь «Ночь накануне Рождества«

Колюч сочельник. Неприветлив. Без жалости щиплет за щеки суровый дед Мороз. Хмурятся с мрачнеющего неба прозрачные ледышки звезд. Побольнее норовят ткнуть ветками раздетые деревья. Надрывно сипят полозья груженых хворостом саней. Царапаются шершавые варежки, утирая пот с взопревшего лба.

Ох, и колюч…

В эту ночь разгула нечистой силы собаки громко брехать остерегаются. Скотина домашняя поглубже в сараи прячется. Зверье лесное в норах хоронится. И только парни удалые, стыда не ведающие, личины страхолюдные нахлобучат, мешки подхватят и с плясками по дворам помчатся. С улюлюканьем, криками, песнями и прибаутками. Да девки молодые, пригожие, судьбу свою привораживают, грядущее вызнать чают. Смехом звонким заливаются. Очи звездочками яркими сверкают, щечки нежные румянцем пышут. Плечики в платках пуховых праздничных, ажуром связанных, зябко передергиваются, коль доведется до ворот сбегать – глянуть, откудова сватов дожидаться…

Ох, и дуры…

***

Угрюмые елки расступились, и впереди заснеженными крышами нахохлилось Заречье. Поманило ранними уютными огоньками и дымящимися трубами. Припорошенная свежим снежком тропинка обогнула замерзший пруд и околицами повела к родной избе. Совсем чуток добежать осталось – мимо кланяющегося со скрипом колодезного журавля, большого оврага, да крестов покосившихся…

Толстый овечий тулуп, доставшийся в наследство от тетки Прасковьи, смягчил удар. Да все одно ноженьки умаявшиеся неповоротливую не удержали – уселась тетехой в снег под насмешливое девичье хихиканье.

– Настасья?! – разглядела меня в сугробе подхватившая сапожок гадальный Варвара. – Глядишь-ты, не признала – справна будешь! Чегось сочельник проморгала, да в гости не пожаловала? Ужель Малой не забегал, негодник, весточки не занес?

Занес. Да больно надо было идти, насмешницам на радость затылком стриженным светить! В глаза – сочувственные «ахи-охи«, а хребтом смешки издевательские выслушивать. К тому ж старостиной дочке повод дать своей добродетелью похвалиться – сироту обогрела, убогую пожалела – перетопчется!

Высыпавшие за ворота на разговор девки к вечерку гадальному разоделись, нарядами, загодя припасенными, тела белые потешили. Бусы деревянные крашенные в четыре ряда, косы лентами яркими затейливо перевитые. Сбились хохотушки в пеструю стайку, улыбками жемчужными сверкают.

– Хлопотно мне! – пробурчала я, выбираясь из сугроба и опять впрягаясь в санки. – У дьяка корова, стельная, прихворнула – догляд нужен.

– Без косы осталась, а спеси не растеряла! – зло понеслось в спину. – Хлебосольством старосты побрезговала, на хлев сменяла.

Я не обернулась. Не окоротила, мол, «не ты ли, Лушка, мне подруженькой в оны дни набивалась? И гордыня моя глаза не колола?» – пусть бы краснела, да заикалась.

Могла бы, да не стала. Как и кланяться за варькино «Лушка, утихни!».

Что браниться, коль так и было? И новолуний с тех пор минуло, по пальцам одной руки пересчитать…

***

Заносчивости во мне всегда хватало. А как в пору вошла, так столько стало – в самый раз другим одалживать, а доход проживать. На посиделках первой красой слыла. Стан березкой тонкой изгибался. Косищу, мужского запястья толще, округом пояса завязать могла – еще и хвостик оставался. Волосья в ней – чисто золото плавильное. Личиком белым, румянцем нежным, синими, словно омуты, очами, да улыбкой озорной парней покоя лишала, с ума сводила. И так недалекого.

Как тут не загордиться: краше девки на сто верст было не сыскать! А может и больше – дальше-то никто из поселковых не ездил!

Как шестнадцатый --">