Джон Рональд Руэл Толкин - Лист кисти Ниггля

стало совсем неловко. Он ведь был соседом Париша, все остальные жили далеко. У него был велосипед, а у Париша не было, да он и не смог бы поехать на велосипеде. Париш хромал, хромал по-настоящему, и нога у него сильно болела, об этом нельзя было забывать, да тут еще кислая физиономия и жалобный голос. Конечно, у Ниггля была картина, и почти не оставалось времени, чтобы ее кончить. Но с этим, наверное, Париш должен был считаться, а Нигглю не пристало. И что он мог поделать, если Паришу было наплевать на картины?

— Проклятье! — пробурчал он себе под нос и вывел велосипед.

Дул сильный ветер, было холодно, день клонился к вечеру. «Хватит, наработался сегодня!» — подумал Ниггль, и все время, пока ехал, то бранился про себя, то представлял, как кладет мазок за мазком на гору и на веер зелени рядом с ней, который воображение нарисовало ему еще весной. Пальцы, сжимавшие руль, вздрагивали. Вот теперь, отъехав от сарая, он ясно видел, как надо писать блестящую зелень, обрамлявшую контур далекой горы. Но у него почему-то сердце упало от страха, что он никогда уже не сможет этого сделать.

Доктора Ниггль застал, а у строителей оставил записку. Контора была закрыта, мастер ушел домой греться у печки. Ниггль промок до нитки и сам простудился. Доктор и не подумал спешить на вызов, как Ниггль поспешил к нему. Он явился на следующий день, так было гораздо удобнее, потому что к тому времени у него оказалось уже два пациента в соседних домах. Ниггль слег с высокой температурой, в мозгу и на потолке ему стали рисоваться изумительные листья и ветки, на которых они росли. Известие о том, что у госпожи Париш была всего лишь легкая простуда и она поправляется, почему-то его не утешило. Он повернулся лицом к стене и весь погрузился в свои листья.

В постели он пролежал довольно долго. Ветер не утихал, с крыши Париша продолжала слетать черепица, несколько штук слетело с крыши Ниггля, она тоже протекла. Строители не приходили. Первые дни Нигглю было все безразлично, потом он выполз из дому за продуктами (жены у него не было). Париш не появлялся — он промочил больную ногу, нога разболелась, а жена собирала тряпкой воду с пола и недоумевала, неужели «этот Ниггль» забыл зайти к строителям? Если бы у соседа можно было взять взаймы что-нибудь полезное, она бы отправила к нему Париша, невзирая на ногу, но ей ничего такого в голову не приходило, и Ниггль оказался предоставленным самому себе.

Примерно через неделю он, шатаясь, поплелся к себе в сарай. Попробовал подняться на лестницу, но у него закружилась голова. Он сел и стал смотреть на картину, но в тот день не смог представить наяву ни гор, ни листьев. Воображения хватало лишь на дальнюю песчаную пустыню, а писать вообще сил не было.

На следующий день он чувствовал себя гораздо лучше, влез на лестницу и взялся за кисти. Но только-только втянулся в работу, как в дверь постучали.

— Чтоб ты провалился! — сказал Ниггль, но с таким же успехом он мог вежливо сказать «Войдите!», потому что дверь все равно открылась. На этот раз вошел совершенно незнакомый человек очень высокого роста.

— Здесь частная студия, — сказал Ниггль. — Я занят. Уходите.

— Я Жилищный Инспектор, — сказал вошедший, поднимая повыше свое удостоверение, чтобы Нигглю было видно с лестницы.

— О! — сказал Ниггль.

— Дом вашего соседа находится в неудовлетворительном состоянии, — сказал Инспектор.

— Знаю, — сказал Ниггль. — Я давным-давно оставил строителям заявку, но они не пришли. Потом я болел.

— Понятно, — сказал Инспектор. — Но вы уже здоровы.

— Но я же не строитель. Пусть Париш подаст жалобу в Муниципальный Совет и получит помощь Срочной Службы.

— Там есть дела поважнее, — сказал Инспектор. — В низине было наводнение, многие семьи остались без крова. Надо было помочь соседу сделать временный ремонт и не допускать дальнейшего разрушения и удорожания ремонтных работ. Таков закон. К тому же здесь много материала: холст, дерево, водозащитная краска!

— Где?! — возмущенно спросил Ниггль.

— Здесь! — Инспектор указал на картину.

— Моя картина! — воскликнул Ниггль.

— Полагаю, что да, — ответил Инспектор, — но прежде всего жилье. Таков закон.

— Но не могу же я…

Больше Ниггль ничего не успел произнести, потому что тут вошел второй гость, очень похожий на Инспектора, почти его двойник: высокий, весь в черном.

— Идем! — сказал он. — Я Возничий.

Ниггль, оступаясь, с трудом сошел с --">