как ты жил тут, на страшном севере, до сих пор?!

Фрисс только усмехнулся и подтолкнул бревно поближе к Инмесу. Квэнгин зацепил деревяшку багром и затолкал под занавесь пещеры.

— Стальная рыба нас спасла, — признал Речник, пользуясь короткой передышкой — пока брёвна плыли слишком далеко. — Не будет слишком наглым, если я просушу в её лучах эти дрова — или хотя бы траву?

Он негромко засмеялся и порадовался, что соседи не слышат. Да, это было слишком наглым — обзавестись вечным источником тепла и света и навсегда избавиться от нужды в дровах. Теперь Фрисс топил печь только для запаха и настроения… ну и корабль, летучая хиндикса, нуждался в топливе. А такую малость можно запасти самому, если весной не зевать. И тогда останется немного денег — например, на металлические пластины для брони. Отличные пластины Алдерской работы, лёгкие и прочные…

Сейчас Фриссу не нужна была броня — от холодной воды она не защищала, а нападать было некому. Даже куванцы не выплыли ещё на простор Реки — они боялись половодья, когда мирная Река неожиданно превращалась в дикого зверя и норовила разметать их плоты. Фрисс много раз видел, как Река кружила обломки плотов в водоверти, разбивая в щепки толстые брёвна. Нет, куванцы не сунутся на стремнину! Сейчас кувы прячутся в камышах на Левом Берегу. Выжидают, пока спадёт вода…

Речник тоже не спешил пускаться в плавание. Одиннадцать лет он не был в родной пещере, и лодка его за эти годы развалилась на части и была пущена на дрова соседним семейством. Семейство пообещало выделить ему на лето плотик, а Фрисс думал, что и плотика ему будет много — лето он проведёт в Фейре. Разве что Инмес будет ловить Листовиков или рыбачить на середине Реки…

Весь вечер Фрисс проверял хиндиксу. Зимой она лежала на боку в запасной пещере, но ржавчина и гниль почти её не тронули. Речник почистил печку, подвесил шар на самые прочные верёвки, до блеска начистил плавники. Хиндикса притворялась неживой, но иногда подёргивалась от щекотки. Речник посчитал, что к полёту она готова.

…Водяная пыль разносилась далеко от Белых Скал Канумяэ, так же далеко слышен был грохот водопадов. По-зимнему ледяной и по-речному мокрый ветер свистел над степью, пронизывая холодом до костей даже сквозь меховую одежду. Квэнгин перед походом фыркал на мешковатую накидку из шкур, сшитую для него Речником, но теперь закутался в неё — только крылья торчали. А ведь он — очень пушистое существо…

— Великие Туманы! Ветер сразу с семи сторон! — прошептал Инмес, щурясь на высокотравье. Кое-где в степи лежал снег, и трава была скорее мокрой, чем сухой, но Фриссгейн знал — высохнет она быстро.

— Ничего, что холодно, — Фрисс поправил накидку на крыльях Квэнгина. — Скоро согреемся. Вон те травины мне по душе…

Высокая Трава оправдывала своё название, подобно деревьям врастая в небо и у земли достигая толщины человеческого тела. Даже самые хлипкие соломинки были толще руки Речника. И Фриссу очень не хотелось получить по спине этаким хлыстом.

— Влево клони! — скомандовал он, ударив по надрубленному стеблю ещё раз, и быстро шагнул в сторону. Инмес, часто взмахивая крыльями, потянул соломину на себя — и травина не выдержала, рухнула. Речник разрубил её на части, сложил на палубе корабля толстые, но пустые внутри поленья, а Квэнгин собрал и свернул в удобные связки сухие листья — неважные дрова, но хорошую растопку.

Никого, кроме них, не было в степи — все остальные жители ещё не проснулись, в месяце Кэтуэса на севере не просыпается никто. Это Фриссгейн привык рано вставать, пока жил в Олдании. Только рыжие ленты, привязанные к некоторым стеблям, напоминали о существовании людей — такими лентами Друзья Трав по осени помечали растения, предназначенные на семена. Яркие восточные краски не выцвели за лето, и привлечённый необычным цветом Инмес уже пытался пристроить оранжевую повязку себе на хвост.

— Это не наша вещь. Повесь у пещеры, над алтарём, — покачал головой Речник. — Соберём ленты и вернём Друзьям Трав. Помнишь, я рассказывал о них?

Квэнгин кивнул, но повязку с хвоста не снял, а добавил к ней ещё несколько. Потом увидел под сухими листьями что-то зеленеющее и начал раскапывать листву.

— Тут живое растение! — сказал он, сам себе не веря. — Полгода мы не видели живых растений. Тебя прокляли, заставив жить на севере, правда ведь?

— Тут хорошо, Инмес, — Речник улыбнулся и посмотрел с обрыва на --">