Елизавета Алексеевна Дворецкая - Дверь в скале

Коричневый Человек. Что-то не нравится мне…

— Но он же тебе ничего плохого не сделал.

— Так-то оно… О, опять, слышишь?

Туп-туп-туп… Шаги тяжелых деревянных башмаков теперь раздавались впереди, словно невидимый дух шел им навстречу. Никого не видя, они отошли к краю тропы, освобождая дорогу.

Топотанье стихло, и они двинулись дальше. Но шагов через тридцать из-за выступа скалы показался человек. Обычный лесоруб, бедно одетый, в грубых кожаных башмаках с ремнями до колена, даже с топором на плече. Незнакомый.

Увидев путников, он застыл на месте, будто узрел невиданное диво, потом вдруг дико заорал и бросился бежать, уронив топор. Проводив его изумленными взглядами, путники посмотрели друг на друга.

— Ты вроде не изменилась… Я вроде тоже шерстью не оброс, и хвоста нет… — Бага на всякий случай честно осмотрел и даже ощупал себя, но никаких перемен во внешности не обнаружил. — Чего он так испугался-то?

— А кто это был?

— Человек.

— Это я и сама догадалась, спасибо. Ты его знаешь?

— Нет, — ответил Бага и удивился. Встретить совсем незнакомого человека в родных местах было, в общем-то, маловероятно. — Хотя вроде бы кого-то он мне напоминает…

— Мне он тоже кого-то напоминает. Именно что. Напоминает.

— Постой, а куда мы вообще-то идем? — Бага вдруг остановился посреди тропы.

— Домой, — несколько неуверенно ответила Вирта.

— Ну, само собой. А где наш дом? — Бага посмотрел на нее. — И что вообще у нас за дом?

Вирта молчала.

— Не помню, — тихо созналась она наконец. — Он где-то тут, недалеко, это я знаю.

Они прошли поворот, и на дальнем участке тропы увидели еще двух человек. Это тоже были лесорубы, старик лет шестидесяти и мужчина помоложе. Топоры они держали наготове — видно, встретили того пугливого — но вид у них был скорее настороженный и тревожный, чем угрожающий. Шагов за пять до них Бага и Вирта остановились.

— Вы кто? — опасливо спросил старик.

— А куда мы попали? — спросил в ответ Бага. Он начал подозревать, что поганец Коричневый Человек опять забросил их в чужой мир или не дал выйти в собственный, и теперь они ходят по тому миру, над которым сияют Шлем Дракона и Два Ястреба.

— Это — королевство Мерсия, окрестности города Клоха, которым правит его светлость герцог Клохский, сэр Бардольф.

— Мерсия! — воскликнула Вирта.

— Клох! — одновременно с облегчением воскликнул Бага. — На месте! А я уж подумал! Так нам сюда и надо! Слава Покровителю!

— А вы-то откуда? — спросил молодой лесоруб.

— Так и мы из Клоха! Я — Бага, подмастерье мастера Гаахта из орочьего квартала, может, слышали про такого?

— А я — Вирта, швея из мастерской Ноэля на Замковой улице. А вы кто? Почему мы вас не знаем?

— Гаахта… такого орка я не знаю, а мастерская Ноэля на Замковой улице теперь называется мастерская Бертерана, потому что…

— О Покровитель! — вскрикнула Вирта. — Мастер Ноэль… Что с ним случилось? И какой из Берте мастер, ему же всего тринадцать лет!

— Мастер Бертеран уже двух дочерей выдал замуж, — ответил старик. — Я почему знаю: моя племянница у него в мастерской работала, пока сама замуж не вышла, а когда у ихних барышень были свадьбы, то мою старуху звали на кухне помогать. А его отец умер лет десять назад.

— Как — десять…

Бага и Вирта посмотрели друг на друга. Они все поняли, хотя не сразу. Как королева Виртинсиль не замечала, что провела у двергов двадцать лет, так и они не заметили, как попали под действие того же самого закона. Не волшебная бронзовая булавка была тому причиной, а то, что в разных мирах время идет с неодинаковой скоростью. Им казалось, что они провели в мире двергов не больше трех недель, а здесь за это время прошло…

— Но… Сколько лет прошло… — Вирта не могла найти во времени никакой точки опоры. — Герцог… вы сказали, герцог Бардольф?

— Именно так.

— А герцог Уолмар? А его дочь, леди Ирмилинда?

— Леди Ирмилинда была замужем за сэром Алибальдом из Теллаха, я потому знаю, что мой брат у сэра Алибальда при конюшне служил.

— Была?

— Она умерла. Ей за пятьдесят уже было. А померла в прошлом году.

— Значит, прошло лет тридцать, — тихо сказала Вирта, глядя на Багу. — Леди Ирмилинда была моя ровесница.

— Но хоть Клох-то стоит? — мрачно спросил Бага у лесорубов. Эти чудеса ему совсем не нравились.

— Стоит, слава богам. Герцог Бардольф — ничего, справедливый господин, и охоты не --">