Катя Зазовка - Нечистик

Катя Зазовка Нечистик

1. Долгожданное возвращение

 Даже в солнечном свете приземистая хата ведьмака казалась темной, почти черной. То ли оттого, что хозяин ее с нечистиками знался, то ли, для того, чтобы даже звери ее стороной обходили. И они обходили, и люди тоже. Но ежели первые из уважения, то человек из страха. Человек ведь всегда боится того, чего понять не может.

  - Ка-а-ар! Ка-а-ар! - настойчиво покликала ворона, неуклюже опустившись на ветку у самого окна.

  - А, это ты, ну влетай, - привычно откликнулся из избы тихий бархатный голос.

  - Ка-а-ар! Ка-а-ар! - продолжала звать птица.

  - Ну, я ж пригласил тебя.

  - Ка-а-ар!

  - Да, что случилось-то? - к раскрытому окну подошел крепкий, зрелый мужчина. Он заправил за уши выбившуюся, давеча остриженную прядь черных волос. Мужчина был красив, но какой-то необычной, неземной красотой. Такие бабам нравятся, такие с ума сводят. От таких бегут, таких боятся. Таких али любят, али ненавидят - иного не дано. Его кошачьи нефритовые глаза ждали ответа.

  - Ка-а-ар! Ка-а-ар! Ка-а-ар!

   Ворона рассказывала торопливо, сбивчиво, многое оставалось неясным. Но ведьмак слушал не перебивая. А потом, обратившись огромным коршуном, воспарил над лесом и вмиг исчез в облаках. Какое-то время он кружил над селом, что-то выискивая, пока, наконец, на границе деревни и леса ни обнаружил то, о чем говорила крылатая вестница. Коршун устремился молотом вниз, что-то подхватил и резко взметнулся в небо. Мощные лапы сжимали в когтях хрупкую жертву. Это был мальчик, совсем крохотный. Ребенок находился в беспамятстве. Бледное и холодное личико, словно высосанное Цмоком1 солнце, не ощущало ни ласк ветра, ни весенней нежности. Достигнув крон деревьев, под которыми пряталась черная хата, ведьмак спустился на землю и сызнова принял человеческий облик. Он внес ребенка в избу и положил на лавку. Ворона все еще сидела на ветке.

  - Благодарствую, Каруша. Приметишь еще, обязательно сообщи, - в знак признательности мужчина протянул птице большой кусок свежего мяса, который та с трудом понесла в огромном клюве, и хитро сощурил ей вслед нефритовые глаза.

  ***

  Хрупкая Лада бесшумным мотыльком пробиралась сквозь редкий лесок. Свежий ночной воздух с каждым шагом трезвил все больше. Новорожденные листочки, плотно сидящие в ветвях, еще не шумели под натиском непоседливого ветра. Вспомнив на миг о сладких поцелуях Малка, Лада тут же мысленно поблагодарила темноту, которая так умело, скрыла запылавшие щеки. Девица знала, что он внимательно следит за своей любой, пока та ни окажется вблизи отчей хаты. Оберегает! Замуж взять собирается. Только вот бы чувства проверить, а то ведь одни обещания и дает. А их легко и не сдержать, обещания-то, когда заступника нет - батька еще с похода не вернулся, а братья все - мал мала меньше. Молодые ножки в красных сафьяновых сапожках продолжали бесшумно мять весеннюю поросль. Только бы мамка не узнала, что дочь сызнова нарядную обувку одевала, да гарсет2 на рысьем меху. Ничего, малыши уже спят, Лада тихонько проберется мимо женщины, устало задремавшей у прялки...

  Из-за деревьев выглянула добротная бревенчатая хата. Но все окна в разрез с ожиданиями заливал свет. Сердце прошибла острая неприятная мысль - что-то случилось. Даже ежели мамка не уснула - в хате бы горела всего одна лучина, чтоб малышей не разбудить да нечистиков не привлечь. Тут же забыв о возможном нагоняе, Лада припустила к дому изо всех сил. В голове успел пронестись рой догадок - одна другой страшнее.

  Вспорхнув на крыльцо, девица вбежала в сени, а оттуда - в избу. И стала как вкопанная. В центре разместился дубовый стол, во главе которого, непривычно для глаз сидел отец. За столько лет девица успела подзабыть любимые черты. Высокий и статный черноволосый мужчина, усмехаясь такими же синими как у Лады очами, привычным жестом покручивал темный ус и внимательно вглядывался в сильно повзрослевшую любимую дочь. Рядом утирала слезы счастливая мама - дождалась. Малышня весело щебетала вокруг, катая по полу блестящие медяки, видать, из княжеского жалования за годы верной службы. Батька и раньше деньги семье с гонцом посылал, потому и нужды не знали. Девичья память постепенно восстанавливала стертый образ. Но оставалось все еще что-то неразгаданное, что-то новое, что-то, что делало мужчину менее красивым, чем он мнился Ладе когда-то. И дело было вовсе не в --">