Виктор Некрас - Дажьбожьи внуки Свиток второй. Земля последней надежды (СИ)

покивал. Могущество старых богов, Древних Хозяев земли и народа своего он видел воочию только что на охоте. После такого что-то не тянуло кого-нито наказывать за сомнения в силе веры Христовой.

Епископ прознает — будет всем на орехи, подумалось князю с каким-то весельем даже.

Епископ Мина в Христовой вере был твёрд, его же радением в Полоцке ныне воздвигался Софийский собор, чему Брячислав препятствовать не стал. Зачем? Любой собор, прежде всего, знамено величия города, а Полоцк через тот собор на одну ступень с Киевом да Новгородом станет — плохо ль. Умный да разумеет…

— Сильного Зверя-то видел ли? — спросил Брячислав вроде бы и невпопад. Спросил, словно забыл, что гонец был с ним рядом.

Нечай вздохнул тихонько, словно вновь переживая страх, и кивнул. Брячислав Изяславич покосился на кметя, чуть усмехнулся — в душе Нечая явно царила та же самая смесь из страха и восторга, кою испытал он, князь.

— Я вот и думаю — не знамение ли то мне Велес подать хотел, — всё так же негромко сказал князь. И намертво умолк, словно вспомнив что-то, о чём иным людям и ведать-то не след.

2. Кривско-словенская межа. Лето 1044 года, зарев

По опушке тянулась редкая цепочка всадников — в коярах да стегачах, в клёпаных шеломах — десятка два. И только по знамену на щитах — оскаленной морде Белополя Белого Волка, родоначальника кривских князей — в них можно было признать младшую дружину юного полоцкого князя.

Всеслав ехал, довольно вдыхая привольный лесной воздух, напоённый летними запахами — нагретой смолой, переспелой клубникой, сеном — лето было жарким, травы сохли на корню.

Княжий конь вдруг захрапел, приплясывая на месте, упёрся всеми четырьмя копытами.

— Ну, чего ещё?! — Всеслав недовольно толкнул его каблуками в бока. До чего ж хорошо было ехать сейчас по лесу, ни по что не думая: ни про трудные хозяйственные княжьи дела, что навалились на него со смертью отца, ни про то, что за четыре месяца княжения он так ещё ничего и не узнал, ради чего Велес отметил его своим знаменом.

Конь упрямо мотал головой и тряс гривой. Не шёл.

Кмети сгрудились рядом — их кони тоже беспокоились, хоть и не так сильно, как княжий. Всеслав спешился, погладил коня по храпу, успокаивая:

— Ну, Воронко, чего ты?

Конь храпел, косил налитый кровью глаз, пятился.

Князь гневно глянул опричь.

— Кто мне скажет, чего с ним?

— Чует что-то, — глубокомысленно сказал один из кметей, такой же мальчишка, как и князь.

— Вестимо! — бешено фыркнул князь, ожёг парня взглядом. — А что чует-то?

— А эвон, — коротко сказал пестун Брень, указывая плетью на опушку. И кмети тут же умолкли.

В тени деревьев, в чапыжнике — не вдруг и увидишь — стоял огромный медведь. Лесной хозяин. Священный зверь самого Владыки Зверья Велеса.

Стоял на задних лапах, тихо урчал, неотрывно глядя в сторону людей. Не двигался с места. Словно ждал чего-то.

Молодой кметь рванул из налучья лук.

— Покинь! — прошипел Всеслав неожиданно сам для себя — его словно накрыла чья-то могучая воля, он понял — стрелять сейчас нельзя ни в коем случае. — Оставь лук, Несмеяне!

Парень замер. Сквозь храп коней слышно было только, как стало чуть громче сопение медведя. Зверь не двигался.

Ждал.

Всеслав спешился, бросил поводья Несмеяну.

Шагнул навстречь зверю.

— Княже! — закричал парень шёпотом.

— Смолкни, — коротко велел кметю Брень, толкнув кулаком в бок, и Несмеян тут же умолк, как отрезало — дух перехватило от несильного вроде бы удара дружинного старшого и княжьего пестуна. Ишь чего выдумал, кмете, — князю перечить. Видано ль?

Дружина сгрудилась за спиной — два десятка неробких парней и мужей, бывавших уже и в походах и в боях, стояли словно испуганные дети, глядя в спину своего господина, который походил вплотную к чудищу.

Так, словно делал это каждый день — спокойно и уверенно.

Так, словно знал, что делает правильно.

А может и знал. Князья всегда ведают верное решение. А как только перестают ведать, так и князьями быть перестают.

Всеслав приблизился к медведю сажени на полторы, остановился, глядя в глаза зверю. Лесной Хозяин бурой глыбой навис над головой, маленькие глазки глядели пристально, мерцая тусклым багровым огоньком.

На несколько мгновений для князя перестало --">