Генри Лайон Олди , Евгений Юрьевич Лукин , Олег Игоревич Дивов , Владимир Борисович Данихнов , Марина и Сергей Дяченко , Шимун Врочек , Александр Николаевич Громов , Святослав Владимирович Логинов , Андрей Валентинов , Юлия Зонис , Элеонора Генриховна Раткевич , Владимир Николаевич Васильев , Федор Федорович Чешко , Александр Зорич , Леонид Александрович Каганов (LLeo) , Майк Гелприн (Джи Майк) , Ефим Владимирович Гамаюнов , Далия Мейеровна Трускиновская , Карина Сергеевна Шаинян , Григорий Константинович Панченко , Сергей Борисович Удалин , Владимир Игоревич Свержин , Алекс Резников , Денис Тихий , Александр Михайлович Ройфе , Светлана Альбертовна Тулина , Владимир Казимирович Венгловский , Борис Геннадьевич Богданов , Екатерина Бакулина (Фенек) - Призрачный мир

сказал Беззубцев. — Ух, напугал. Я уже хотел подъехать и тебя подтолкнуть немного, чтобы очнулся. Видишь кого-нибудь?.. Прием.

— Никого. Только наших. Прием.

— Вот и никто не видит. Короче, старший приказал стоять пока. Ясно? Прием.

— Да я и так стою! Хорошо стою. Они мимо пойдут, им больше некуда сунуться…

Малешкин выпалил это машинально и тут вспомнил, что ему надоело воевать и надоело жить. Оборвал себя на полуслове и сухо закончил:

— Прием.

— Ну, они тоже не дураки, — сказал комбат. — Где узкое место, там и будут ждать засады. Поэтому ты не увлекайся. Если сможешь, выпусти одного-двух на меня, прибей следующего и уходи на запасную, пока не накрыли. Вдруг у них опять в тылу гаубицы. Положат тебе снаряд на крышу…

— Не хочу! — вырвалось у Малешкина. — Хватит!

— Что?.. Чего?

— Вас понял, — сквозь зубы процедил Малешкин и отключился.

— Не дури, Сан Саныч, — миролюбиво попросил комбат. — Стой и жди.

Малешкин выдернул фишку переговорного устройства из гнезда.

— Сам видишь, новая карта, — сказал комбат. — И противник как сквозь землю провалился. Не время сейчас дурить. Что угодно может случиться. Ты же сам этого больше всех хотел! Очень тебя прошу…

Малешкин сорвал с головы шлемофон и не глядя уронил его под ноги. Здесь это было можно. Пол в машине чистенький, и весь мир вокруг чистенький, и сам ты словно только из бани. Малешкин здесь набрался привычек, немыслимых в обычной самоходной жизни.

Люк над головой сам распахнулся и встал на стопор, едва Малешкин его толкнул. Саня высунулся наружу и посмотрел назад. Там все было как обычно: на корме машины сидел маленький солдатик-пехотинец в большой, не по росту, шинели и вел наблюдение за тылом.

В тылу были холмы, и посматривать туда стоило. Саня по опыту знал, что там ничего нет, там конец света, край земли. И маленький солдатик это понимал. Но сейчас роту выбросило на незнакомую карту, и правильно комбат говорит: что угодно может случиться. Внезапный прорыв немцев из-за границы карты, например. Удар с воздуха, которого еще ни разу не было и не предвидится, но когда-то он ведь должен быть. Пускай тебе сто раз жить надоело, умирать все равно больно.

— Громыхало! — позвал Саня. — Вверх поглядывай.

— Птицы не летают, — сказал Громыхало, не оборачиваясь.

— И чего? — удивился Саня. — Они тут никогда не летают.

Из соседнего люка выбрался Домешек, уселся на броню и сказал:

— Не нравится мне все это, лейтенант. Что-то будет. Возможно, мы допрыгались. Громыхало! Следи за воздухом.

— Птицы не летают, — повторил Громыхало. — Значит, и самолеты не полетят.

— Ишь ты, философ, — сказал Домешек. — Здесь еще грузовики не ездят. И люди не ходят.

Громыхало чуть повернулся внутри шинели, которую надел внакидку, и уставился на наводчика. Остроносый, с маленькими глазками, он в своем несуразно большом обмундировании да еще при здоровенном ППШ смотрелся бы донельзя смешно, когда бы все вокруг не было так грустно.

— Я хожу, — сказал Громыхало.

Малешкин и Домешек переглянулись.

— Давно? — спросил наводчик.

— Покажи! — потребовал Саня.

Громыхало выбрался из шинели, подхватил автомат, легко боком сполз с машины и отошел на несколько шагов в сторону.

Малешкин аж поперхнулся, ему вдруг захотелось крикнуть: «Назад!» — и он едва удержал себя.

Домешек глядел на солдата во все глаза и молчал.

Саня нагнулся в машину и крикнул:

— Ребята! Сюда! Громыхало ходить может!

— Ну и пускай идет… Куда подальше, — донеслось из носового отсека. — Надоели вы мне хуже горькой редьки с вашими выкрутасами… Верно Мишка говорит: допрыгались мы! Вот как вломят нам за вчерашнее…

— Совсем ты упал духом, Щербак, — сказал Саня. — Смотри, все самое интересное пропустишь.

Наверх высунулся Бянкин. Поглядел на Громыхало и спросил:

— И чего нам с этого толку?

— Не знаю пока, — напряженно сказал Саня. — Мишка, можешь слезть?

— Не могу, — сказал Домешек, не отрывая глаз от солдата. — Боюсь.

— Вот и мне как-то… Боязно.

Громыхало отошел еще на несколько шагов, попробовал ковырнуть сапогом почву — не получилось. Было очень странно видеть, как он ходит по траве, не приминая ни травинки.

— Будто улица под ногами, — сказал Громыхало. — Ровно, а не скользко.

— Как --">