Генри Лайон Олди , Евгений Юрьевич Лукин , Олег Игоревич Дивов , Владимир Борисович Данихнов , Марина и Сергей Дяченко , Шимун Врочек , Александр Николаевич Громов , Святослав Владимирович Логинов , Андрей Валентинов , Юлия Зонис , Элеонора Генриховна Раткевич , Владимир Николаевич Васильев , Федор Федорович Чешко , Александр Зорич , Леонид Александрович Каганов (LLeo) , Майк Гелприн (Джи Майк) , Ефим Владимирович Гамаюнов , Далия Мейеровна Трускиновская , Карина Сергеевна Шаинян , Григорий Константинович Панченко , Сергей Борисович Удалин , Владимир Игоревич Свержин , Алекс Резников , Денис Тихий , Александр Михайлович Ройфе , Светлана Альбертовна Тулина , Владимир Казимирович Венгловский , Борис Геннадьевич Богданов , Екатерина Бакулина (Фенек) - Призрачный мир

лейтенант Малешкин погиб нелепо и несправедливо — иногда война так делает, чтобы люди не забывали, кто тут хозяйка. В тот день танковый полк Дея с хода взял Колодню и закрепился в деревне, поджидая отставшую пехоту. Немец вяло постреливал из минометов, поэтому экипажи самоходок уселись обедать в машинах. Война дырочку нашла — осколок влетел в приоткрытый люк механика-водителя и чиркнул Малешкина по горлу.

Саня помнил, как это было: мгновенный ожог, и вдруг отнялись руки-ноги. И он взлетает, недоуменно разглядывая сверху младшего лейтенанта Малешкина, уронившего голову на грудь, и тянущихся к нему перепуганных ребят… «Да вы чего, да я же вот он!» — хотел сказать Саня, но его потащило выше, выше, сквозь броню, и под ним уже была его машина, и освобожденная деревня, и поля, и леса, и вдруг распахнулась вся родная страна от края до края, и он еще успел подумать, какая это красота, и позавидовать летчикам… И уже понятно было, что лететь ему так до самого-самого неба, а вернее, до самых-самых Небес, и начнется там нечто совершенно новое, и сам Саня Малешкин был уже другой, а предстояло ему стать вообще совсем другим, и казалось все это невероятно увлекательным, и по ребятам он не скучал, твердо зная, что их в свой срок ждет такое же удивительное путешествие…

И тут будто оборвалась ниточка, тянувшая освобожденную душу вверх.

Вокруг Сани схлопнулась пустота и тьма. И во внезапном мгновенном прозрении ему открылось, что он какой-то неправильный, не такой, как все, ненастоящий, и дальше вверх ему ходу нет. Обожгло ледяным холодом, Саня вскрикнул, рванулся, но пустота и тьма держали цепко, и он зашелся в вопле от безысходности и страха… навеки здесь… за что… неужели это ад… неужели он такой пустой… вечное одиночество…

И тут его так садануло лбом об панораму, что искры посыпались из глаз.

Саня проморгался, обложил по матери Щербака, устроился ловчее в своей башенке, высмотрел удобную позицию и приказал механику взять левее. Впереди «тридцатьчетверки» слегка замешкались, будто случайно подставляя немцам фланг, и «зверобои» только ждали, когда враг на это клюнет… Никакой командирской башенки Сане раньше не полагалось, он воевал на СУ-85, но сейчас в «сотой» чувствовал себя как дома и очень радовался, что была у него хорошая машина, а теперь — замечательная. Да-а, окажись у него такая в Антополь-Боярке, где они с ребятами завалили пару настоящих Т-VI, а не того, что обычно принимают за «тигры»… Ох, они бы там наколошматили!

СУ-100 была просто чудо. Мало того, что в ней замечательно работала связь, и Саня теперь слышал все переговоры внутри подразделения… Но, главное, каким-то волшебным образом перед твоими глазами маячила карта, на которой обозначались наши и немцы, и если кто из наших заметил врага, сразу видели его и все остальные. А как легко стало управлять экипажем! Не успеешь захотеть, а ребята уже сделали.

О том, что это все бред, морок, страшный сон, у Малешкина появилось время подумать только когда его снова убило. Т-IV выскочил сбоку и влепил болванку в упор. До этого мгновения Саня ни о чем не размышлял, он просто дрался, упиваясь боем, старался драться как можно лучше и чувствовал себя прекрасно. Но тут рванула боеукладка, и гвардейский экипаж младшего лейтенанта Малешкина разнесло в клочки, размазало кровавыми пятнами по обломкам брони. Господи, как это было больно!

Саня даже закричать не смог. В долю секунды осталась от Малешкина только крошечная точка — его сознание, ошеломленное запредельной смертной мукой. И снова он взлетел над полем боя, только не воспарил легко, а швырнула его вверх грубо и властно неведомая жестокая сила. И все-таки он успел сквозь боль удивиться: самоходка внизу чадила, понуро опустив пушку, а ведь, казалось, машину должно было взрывом разложить на запасные части…

Полет был недолгим: едва под Саней развернулась вся картина боя до границ карты, как свет померк, и Малешкина поглотила знакомая ледяная тьма. Но теперь — вот чудо! — он во тьме страдал не один.

«Ну чего ты, лейтенант! — сказал знакомый голос. — Кончай ныть. Мы с тобой. И всем хреново».

«Ребята! Вы здесь?!..»

«А ты как думал? Погубил нас твой любимый полковник».

* * *

Герой Советского Союза полковник Дей был танкистом еще в испанскую, знал военное дело прекрасно и таскал за собой самоходчиков в лобовые атаки не от хорошей жизни. 193-й отдельный --">