Мария Васильевна Семенова , Феликс Разумовский - Чёрная звезда

четверть силы по спине. Но этим сражение и закончилось – Ваддей уткнулся носом в землю, а меч со свистом улетел через всю поляну в кусты. За ним с задорным лаем припустил недоумок Злынько.

– Слушайте меня, люди. – Славко вытер руку о штаны, коротко вздохнул и посмотрел на небо. – Надо хорониться, скоро боги явят нам свой гнев.

Люди, не торопясь убегать и прятаться, смотрели на него очень по-разному. Лось – настороженно, Соболюшка – с интересом, Стригун – уважительно, с нескрываемым почтением. Сам далеко не промах, он уже приметил и Славкин бесценный меч, и безбородое лицо, и ловкость в движениях. Уж не Странник ли, человек от богов, обладающий Силой, встретился ему на пути?.. Вон что с Ваддеем играючи сотворил, не поморщился даже, словно от мухи докучливой отмахнулся…

В небе между тем стало происходить что-то странное. Дневная голубизна словно выцвела, на солнце набежала тень… и появилась яркая, оставляющая дымный след звезда. Миг – и она стала распадаться, проливаться огненным дождём, рисовать на небе исполинские дымные хвосты до земли. Раздался такой грохот, словно действительно обваливалось небо. Разверзлась бездна, готовая поглотить мир…

– Живо все туда, под выворотень! – Славко указал на рухнувшую от старости исполинскую сосну, сам же задержался, подскочил к Ваддею. – Вставай, спасайся!

А как иначе? Всё живая душа. Пусть гнилью тронутая, но всё равно человечья…

– Шёл бы ты… – с ненавистью зыркнул Ваддей, пошатываясь встал, хотел было ещё попытать счастья кулаком, но передумал, ринулся помогать Злыньку искать клинок.

– Ну как знаешь, – сказал ему в спину Славко и, пригибаясь, побежал к выворотню.

Сосна и вправду была исполинской – под вздыбленными корнями хватило места всем четверым. Люди прижались друг к дружке в маленькой песчаной пещере, и весьма вовремя: земля ухнула, закачалась, раскололась, заходила ходуном, словно лодочка на волнах. От невероятного грома заложило уши, пробрало до нутра, спутало все мысли, кроме одной: помогите, боги, спасите! А чудовищный ветер уже валил деревья, как траву, проходил по лесу, точно гребёнкой, гнал по небу непроглядные, на тучи-то непохожие тучи, и били в землю жуткие, толщиной в бревно, огненные копья.

Из туч вывалился чёрный орёл и кувырком покатился по выжженной молниями траве… Что должно было твориться в небе, если там не стало места божьему летуну?..

Лось на карачках полез наружу из-под корней:

– Стригун, подсоби!..

Тот сунул Соболюшке шапку и молча бросился за Лосем в ревущую круговерть. Вдвоём они затащили искалеченную птицу в укрытие. Орёл не пытался противиться человеческим рукам, лишь открывал и закрывал клюв, словно беззвучно стонал…

Между тем в воздухе явственно запахло гарью, в исхлестанном молниями лесу начинался пожар. Спрятавшиеся люди не раз видели такие пожары. Сейчас над верхушками деревьев поползёт недобрый сизый дым, ветер багровым парусом раздует пламя – и понесёт смертельный корабль беды по зелёному океану… И тогда всё, пощады не жди. Останется лишь гарь, проклятое место. На чёрных обгоревших свечках столбов, словно слёзы, застынут натёки смолы. И ветер будет скорбно играть на похоронной флейте – на скелете дуплистого обгоревшего дерева. И только волки будут приходить сюда по ночам и слушать эту печальную музыку.

– Всё, уходить надо! – Стригун потянул ноздрями воздух, вылез из-под могучих корней, помог выбраться Соболюшке.

Лось нёс на руках орла. Божий вестник не открывал глаз, одно крыло всё выскальзывало из руки Лося, свешивалось до самой земли…

Снаружи царила какая-то серая мгла, не понять, то ли день, то ли ночь, то ли гнетущий туман. Солнце пряталось за сизой пеленой, зато на юге небо было окрашено в багрянец, оттуда и надвигался лесной пожар. Следовало уходить, и уходить незамедлительно. Однако Лось задержался.

– Эй, Ваддей! Дядька Ваддей! – хрипло закричал он, но не услышал ответа.

Огляделся и побежал на край поляны, куда Славко забросил Ваддеев меч. Хрустнул валежником, одной рукой раздвинул лапник… и закричал. То, что осталось от Ваддея, напоминало головешку. Одна обугленная рука держала оплавившийся клинок, вторая – конец Злынькиной цепи. Самого пса на другом конце цепи не было. Даже следа не оставил от него небесный огонь. Ни обрывка шкуры, ни зуба, ни когтя, ничего, – видно, боги его взяли прямо на небо.

«Эх, дядька, дядька, не --">