Наталия Борисовна Ипатова - Былинка-жизнь

Наталья Ипатова Былинка-жизнь

Замечательному писателю и другу Ирине Скидневской с благодарностью за идею королевских близнецов в ее романе «Звездные мальчики».

04.12.2001 г.

ПРОЛОГ

Милая! У нас с тобой одна тень на двоих.

Значит ли это, что одна из нас умрет?

— Ну? — нетерпеливо спросил король. Он, сам того не замечая, изгрыз уже себе все ногти и собирался приняться за бороду, недавно отпущенную в качестве символа державного достоинства. Известно ведь, что чем окладистее и гуще борода у главы государства, тем благополучнее дела во вверенных ему городах и весях, тем большее почтение вызывает он у соседей, тем более уважаем в родных пределах подданными, которые платят ему оброк или воинскую повинность. Кожа не привыкла к бороде и еще чесалась, и рука сама собою тянулась к подбородку, стоило хоть чуть-чуть выпустить ее из-под контроля. К счастью, Агарь успела вовремя. Ее явление между теней спасло королевскую бороду, а вкупе с нею и государственный престиж, потому что нервничал Клаус ничуть не меньше, чем любой другой молодой муж в подобных, пусть даже и радостных обстоятельствах.

По обычаю свечи этой ночью зажигали лишь там, где это было в действительности необходимо, поскольку тайнствам надлежит твориться в темноте. Лишь одна освещала каморку, где Клаус метался в ожидании, в точности как любой другой мужчина его королевства. Как лев в клетке.

Лицо няньки, изрезанное глубокими морщинами и преображенное скачущими тенями, показалось ему вдруг незнакомым, даже пугающим. Как у злой ведьмы. Может, потому, что она была когда-то и его собственной нянькой, и ему нравилось представлять ее себе существом сверхъестественным, имеющим необъяснимую власть и над миром, и над ним самим, и надо всем, что составляло теперь круг его жизни. И все же таким суровым он видел это лицо впервые. Две черные косы, тронутые сединой и схваченные вышитой зеленым узором праздничной повязкой, свисали по бокам головы как дохлые змеи. Губы были сжаты в нитку, и фартук, запятнанный кровью и повязанный поверх ее лучшего платья, Агарь не сняла. Кровь его жены, с запозданием осознал приторможенный алкоголем мозг. Кто-то — возможно, сама Агарь — подсказал ему этот извечный способ сократить время ожидания! Огромный лакей вышагивал следом, поднимая ноги, словно цапля, и вознося на вытянутых руках ивовую корзину, наполненную, как померещилось королю, шелковым тряпьем с золотыми монограммами его правления: Клаус Регул.

По бокам лакея следовали стражники, деланно невозмутимо и подчеркнуто обыденно исполнявшие свою ежедневную работу. Бездельники. Главным их достоинством в благополучном королевстве было умение стоять неподвижно, не моргнув, кажется, и глазом.

— Королева разрешилась счастливо, — возвестила Агарь. Даже отсутствие трех передних зубов во рту не сделало ее менее похожей на богиню возмездия. Вздохнула, помедлив: — У вас близнецы, сир!

— Близнецы? — тупо повторил король. Ему приходилось видеть, как мужчины, получив эту весть, скачут, как потерявшие рассудок: им кажется, что ликование возносит их до небес. На самого же него словно навалили пуховую перину. Прямо на голову. И Агарь… Она не была пьяна, вопреки обычаю, завещавшему повитухе первую чарку за благополучное разрешение. Ее маленькие черные глаза, смотревшие королю в душу до самого ее дна, напоминали озерца смолы, отражавшие факельный свет, и были абсолютно непроницаемы.

— Близнецы, — со значением повторила она, и король осознал, что она думает с ним об одном и том же, и говорит с ним о том, чего люди вокруг знать покамест не должны. Лакей — могучий детина с бородой веником, куда более солидной, надо признаться, чем у молодого короля — не мог сдержать глупой счастливой ухмылки, протягивая своему королю его сыновей. Агарь развернула шелковые одеяльца. Опасаясь даже дыханием повредить новорожденной жизни, король из благоразумного отдаления заглянул в колыбель. В эту минуту как-то забылись все навыки боевой акробатики, которыми где-то там, в иной, прежней жизни он владел в совершенстве.

Так же изумленно и встревоженно в первый раз смотрел на него его собственный отец. Так его собственный сын — один из этих двоих — станет смотреть на его внука.

Лицо Агари дрогнуло. Возможно, это была наконец улыбка.

— Похожи на вас, сир. Не сомневайтесь.

— До сих пор мне казалось, — признался король, — что --">