Сюзанна Кларк - Дом Застывших Часов

бесшумно протекала между стен из серебристо-серого каррарского мрамора.

— Каррарский мрамор? — пробормотал от удивления Парамур. — Господи, что это за город?

— А ты разве не узнаешь? — прозвучал голос.

— Что ж, сэр, должно быть это Лондон, но я ничего не понимаю. Ведь вчера он точно не был таким светлым и прекрасным. Столько восхитительных зданий! Столько изящных каналов, в каждом из которых отображается бледно-розовый рассвет! И как все геометрически точно!

— Это Лондон, который спроектировал сэр Кристофер Рен после того, как старый город сгорел в Великом пожаре пятнадцать лет назад, но король отказался его строить. Я взял чертежи сэра Криса и возвел его город здесь.

— Пожалуй, сэр, ему об этом лучше не говорить, иначе он потребует вознаграждения. Право, сэр, даже у этих вечно выхваляющихся итальянцев нет ничего прекрасней.

— Город цвета английских садов в зимний полдень, — вдумчиво молвил голос.

— А как в этом городе принимают магов, сэр? — спросил Джон Парамур. — Я просто интересуюсь, ведь ныне предпочитаю избегать шумного общества.

— В самом деле? И почему же? — спросил голос.

— Ах, сэр, — вздохнул Парамур, — порой случается, что маленький человек, такой как я, имеет несчастье оскорбить благородного правителя, не ведая чем и как. Но с тех пор у него ничто не ладится и жизнь пошла наперекос.

На мгновение запала тишина.

Затем голос проговорил, с особой горечью: — Ибо Морфей — праздный король, поглупевший и одряхлевший за долгие годы безмятежности. Стены его ветхие и осыпаются. Врата его без стражи. Слуги его не бдительны.

Парамур поднял глаза и увидел дверь, увенчанную двумя роскошными, но мрачными статуями, изображающими Зиму и Осень. А между ними сидел король Снов: его весь в черном локоть опирался о мраморную голову Осени, его черный сапог праздно покоился на мраморной груди Зимы, а его длинные черные волосы развевались на ветру.

— Ха! — воскликнул Парамур. — Какое счастливое совпадение. Недавно прокатился тревожный слух о том, что Ваша Светлость изволили сердиться на меня, но я всегда жаждал доброго расположения Вашей Светлости, поэтому пришел загладить вину.

— Парамур, — сказал лорд Морфей, — есть ли предел твоей дерзости?

А затем он продолжил: — Я рад, что тебе нравится мой Лондон. Я намерен оставить тебя здесь надолго.

По пустым улицам гуляли и завывали прохладные ветры (или приснившиеся ветры). И все же улицы были не совсем пусты. Ветер носил приснившиеся голоса и приснившийся печальный звон колоколов, и что-то на вид как призрачные скопления развевающихся суетливых лохмотьев.

— Что это? — спросил Парамур.

— Старые сны. Уставшие сны. Горькие, злые сны, — ответил лорд Морфей.

— Ты узнаешь их получше.

— Ваша Светлость слишком добры, — пробормотал Парамур, размышляя, по-видимому, о чем-то другом. — Эх, — вздохнул он, — если бы только Ваша Светлость были женщиной, я мог бы убедить вас сжалиться надо мной.

— Верно, Парамур, — сказал Морфей. — Годами ты существовал за счет доброты женщин. Но здесь нет ни одной, с которой бы удались твои хитрости.

По улице (которая одновременно и походила на Чипсайд и нет) шла покойная еврейка. Она передвигалась медленно, потому что ей предстояло пройти долгий путь и пересечь всю ширь страны Забытья, прежде чем достичь границы с Раем. На руках она несла христианского мальчика, сына вдовы, Орландо Бофора. Он не спал (потому что мертвые не спят), но уткнулся лицом ей в шею, и золотистые кудри их волос перемешались.

Лорд Морфей поднял черную бровь и ухмыльнулся, как будто говоря Парамуру: она не в силах тебе помочь, она и себе-то помочь не может.

Дебора Трисмегист остановилась у двери, где восседал лорд Морфей.

— Вижу, вы укрепили стены, сэр, — сказала она Морфею.

— Внешность королей всегда разочаровывает. В действительности они оказываются намного ниже, чем их рисует воображение, — сказала она Парамуру.

Но Парамур ничего не сказал в ответ.

В мире яви снег падает прямо на землю или его уносит ветром, согласно правил и порядков мира яви. В стране Забытья снег падает и вновь обращается в Морфея, сливаясь с его белой кожей, согласно правил и порядков этого мира. Лицо Морфея блестело от снега. Он рассеял снег, чтобы лучше видеть Парамура, в котором ему почудилась какая-то перемена: как будто его душа рассыпалась на песчинки и через мгновенье приняла необычный новый вид.

Совершенно --">