Екатерина Бакулина (Фенек) - Кречет и Зимородок

Екатерина Бакулина КРЕЧЕТ И ЗИМОРОДОК

1

Покойники висели тут, на развилке, уже давно, обветшалые, изношенные, у одного на плече сидела крупная ворона, серьезно приглядываясь, как бы половчее клюнуть. Торопиться вороне было некуда, покойники не убегут. Хайме стоял, не в силах отвести взгляд.

— Красавцы, не правда ли? — раздался за спиной насмешливый голос.

Хайме едва не подпрыгнул от неожиданности.

— Вот мы висим на рели вшестером, плоть отпадает от костей кусками^[1]… - сказал незнакомец.

— Почему вшестером? — удивился Хайме. — Их же четверо.

Незнакомец фыркнул, махнул рукой.

— Шел бы ты отсюда, парень, — сказал он. — Нечего на мертвых пялиться. Оставь их.

Он был уже не молод, лет так сорока или больше, невысокий — едва ли не на голову ниже Хайме, и сложен не в пример тоньше, легче, без той основательности, хоть и вполне крепко. По-старомодному длинная котта, явно видавшая лучшие времена: бледно-голубая, тонкой шерсти, густо засалена и залатана на разные лады. Зато вот ремень знатный, видать еще с тех же лучших времен: широкий, с литыми медными бляхами. К такому ремню только рыцарского меча и не доставало. Был бы меч, Хайме точно бы сказал — благородный господин, уж очень легко и непринужденно он стоял по колено в грязи, уперев кулаком в бок, небрежно придерживая другой рукой здоровенный тюк за спиной. Уж очень звонко в глазах сверкала насмешка, снизу вверх, но словно бы свысока.

Хайме нерешительно переступил с ноги на ногу, покосился на висельников, поправил на плече внушительного вида рогатину. Незнакомец следил за ним с интересом.

— Рогатина-то тебе зачем? На медведя собрался?

— На дракона, — буркнул Хайме, чувствуя, как начинают краснеть уши.

Незнакомец сухо и почти обидно рассмеялся.

— Вот с этой штукой? Ей ворон хорошо пугать.

— Не твое дело.

— Ладно, — он пожал плечами. — Значит, еще увидимся.

Повернулся, и, насвистывая, зашагал по дороге.

А Хайме еще долго стоял, не решаясь последовать за ним, и лишь дождавшись, пока фигура незнакомца скроется за поворотом, направился в Гельт.

* * *

— Следующий!

Звучный голос распорядителя королевской охоты, венатора^[2] Иефа ван Фламме, эхом разнесся по ратуше. Хайме вздрогнул.

В ожидании своей очереди он скромно забился в угол, стараясь не привлекать лишнего внимания, и всецело посвятил себя созерцанию величественной сцены страшного суда на противоположной стене. Как и полагалось, здесь черти весело гнали грешников в бурлящее пекло. К своему удивлению, среди грешников Хайме обнаружил герцогов, кардиналов и даже самих пап в высоких тиарах. Неужели, и их тоже? Но вот поразмыслить над картиной не удалось, нужно было идти. Желающих немного и он, похоже, последний.

Хайме с надеждой огляделся. Сутулый слуга шаркая прошел мимо и скрылся за дверью. Больше никого. Пора.

Набычился изо всех сил, делая шаг вперед.

За огромным дубовым столом сидели двое. Первый — венатор Иеф, внимательно изучающий что-то в кипе бумаг, лысеющий, грузный, с блестящими капельками пота на лбу. Второй — Бенедикт де ла Гарди, гельтский приор Ордена Святого Георгия^[3], выглядевший на фоне венатора неправдоподобно маленьким и тощим, словно сушеная слива. Приор так же внимательно изучал цветные витражные блики на стенах и откровенно скучал, сцепив узловатые пальцы.

Хайме застыл в нерешительности.

— Имя? — потребовал венатор.

— Я известен как Черный Кречет.

Сдавленно булькнув, Иеф поднял глаза от бумаг, окинул парня придирчивым взглядом.

— Где это ты известен?

Хайме тяжело засопел, пытаясь найти слова. Так долго придумывал это имя — у каждого охотника должно быть, что-то особенное, яркое. Он придумал себе. И теперь было стыдно — на «Кречета», и уж тем более на «Черного», белобрысый и простоватый парень похож не был никак.

— Настоящее имя? — венатор презрительно скривился. — И чего вас всех в птички-то тянет, а? Чужой славы захотелось?

Хайме набрал воздуха в грудь, едва удержавшись, чтоб не зажмуриться.

— Хайме ван Мейген, экюйе, — громко сказал он.

Имя венатора заинтересовало, он склонил голову на бок, рассматривая.

— Ван Мейген? — причмокнул, словно пробуя на вкус, вопросительно поднял бровь. — Сын Хендрика?

Хайме неуклюже кивнул, вслух ответить толком не вышло.

— Я думал, его сына зовут Филипп…

— Филипп --">