Анастасия Александровна Колдарева - Осколки небес (СИ)

Осколки небес Анастасия КолдареваАННОТАЦИЯ

ГЛАВА 1

Еще ни разу в жизни Андрей не просыпался вот так: вытаращив глаза и подскочив на постели. В детстве, бывало, падал с кровати, но и тогда лишь охал спросонья, нашаривал непослушной рукой матрас и, не разлепляя век, забирался обратно под одеяло. Когда донимали кошмары, долго ерзал, вертелся и взбивал подушку, пытаясь стряхнуть липкие, цепкие путы наваждения. А однажды, помнится, даже плакал, безумно жалея о чем-то, чего и вспомнить после пробуждения толком не мог.

Но взвиться и замереть, схватившись за грудь и ощупывая мутным взглядом обстановку, — подобного с ним не случалось.

Сердце колотилось загнанно, каждый толчок отдавался острой болью. Дышалось с трудом. Инфаркт — в тридцать лет?.. Пора заканчивать со спиртным и ночными клубами.

Самое странное, что кошмары вовсе не снились. Ни привычных погонь, ни кусачих змеиных полчищ, ни фантастических гадов во всем их разнообразии, ни катастроф, ни гибели близких. Ему пригрезилось гигантское зеркало, висящее высоко над землей, над облаками, в лучезарном солнечном свете. В зеркале отражалось лицо: сияющее и нечеловечески красивое, похожее на обжигающий, ослепительный сгусток белого огня. Смотреть на него было больно, глаза резало и кололо, но каким-то образом Андрей твердо знал, что видит самого себя. И глядел, как завороженный, потрясенный величием и божественной красотой собственного облика. Неожиданно зеркало треснуло, разбилось, брызнуло осколками, и один из них — огромный, сверкающий — угодил прямо в грудь, пронзил сердце и намертво врос в душу — не вырвать…

Медленно разжав кулаки, Андрей машинально разгладил ладонями скомканную простыню и сделал глубокий вдох.

Боль затихала.

Нет, на инфаркт не похоже. Не сидел бы он сейчас, поглощенный нелепым сновидением. Остывал бы себе потихоньку.

Межреберная невралгия?

Унылый дневной свет едва пробивался сквозь темно-серые шторы, обличая царящий в комнате бардак: сброшенное на пол покрывало, затоптанное грязными ботинками, вывернутую наизнанку одежду — не поймешь, где брюки, где рубашка. Банки да бутылки из-под пива везде, куда ни глянь. Переполненная пепельница, газеты, растрепанные журналы, папки с карандашными набросками и вдохновенной акварельной мазней, коробки с красками, старые палитры… Все вверх дном, все там, где быть не должно. Привычная картина. Только сегодня почему-то вдруг стало стыдно. Особенно поразила пепельница — Андрей в жизни не курил. Курили подруги и бесчисленные друзья, курили заказчики и натурщицы, курил отец. Даже двоюродный племянник-семиклассник — и того однажды застукали с сигаретой в зубах. А Андрей раз-другой попробовал — не впечатлило, ну и не судьба, значит.

Сердце успокоилось.

Пригладив растрепанные волосы, он опустил взгляд на постель рядом с собой. Гм… Почему у спящих людей такие глупые выражения на лицах? Расплющенная по подушке щека, приоткрытый рот — и абсолютная, не замутненная ни единой мыслью безмятежность. Из-под одеяла высовывалось бледное, округлое плечо, перерезанное черной лямкой ночной сорочки; светлые волосы превратились в колтун, выкрашенные в ядовито-сиреневый оттенок ногти поблескивали стразами.

Девушку звали Ирина. Или Арина. Или Инна. В общем, как-то так, незамысловато. Они познакомились вчера в «Кристалле», выпили, отправились кататься по ночным улицам. Недурно провели время — и вот результат. В обманчивом свете фонарей, в уличном полумраке и в темноте спальни девушка казалась привлекательной, да в хмельном угаре он, в общем-то, не разглядывал и не придирался. Но сейчас приязни и умиления поубавилось. То ли проклятый сон так подействовал, то ли дурное самочувствие, но возникло сильное желание растолкать ее, вручить разбросанные по полу вещи — и выставить за дверь.

Спустив ноги с кровати, Андрей бездумно поднял папку с акварелями. Вот вечерний город в сиреневой дымке, нарисованный небрежно и торопливо, но каждая клякса словно на своем месте. Вот увитый плющом старинный фонарь и завитки чугунной ограды позади, в разводах пастельных тонов. Мама любила эти рисунки, говорила — талантливые. И просила рисовать по наитию, не превращать хобби в работу, не смешивать вдохновение с рутиной и никогда ничего не делать на заказ, если душа не лежит. Но судьба распорядилась иначе. От заказчиков, благодаря выставкам --">