Юрий Терновский - Озимандия (СИ)

графинечки не осталось и следа. Из всех присутствующих здесь и на улице, да и, вообще, из всех живых, это лицо теперь знало о жизни гораздо больше, чем все они вместе взятые.

— Прими Господь рабу свою, вновь представившуюся, — лепетал скороговоркой батюшка на распев молитву. — Отпусти ей все грехи её совершенные и несовершенные… Да откроются Врата для неё небесные, да прибудет она в Царствие твое вечное…

«Вот так вот, значит, доченька моя, — смахнул слезу платком граф, — оставила нас и не попрощалась. Как же теперь без тебя жить то, а внуков кто мне теперь народит? Тебе еще жить, да жить на радость себе и людям, а ты уже в гробу…»

— …и пусть ангелы встретят тебя и проводят… — продолжал отпевать священник усопшую.

«А кто теперь за цветами твоими смотреть будет, выращивать их и лелеять? Да и будут ли они, вообще, теперь расти здесь без тебя? — граф наклонился к покойнице и поправил в её закостеневших руках покосившуюся свечку. — И пес твой куда то делся? Второй день носу в усадьбу не кажет, даром, что черный… Может нечистая сила, какая? Господи, прости, что в храме упомянул. Черный весь, пес то, не иначе Цербер… Вот тебе и подарочек императорский, бери и радуйся. А может это он тебя и забрал в свое подземное царство? Все мы под богом, но вот только почему лучшие всегда уходят раньше, а какая ни будь нечисть до ста лет будетнебо коптить?»

— И пусть небо для тебя станет домом, а земля пухом. И не коснется тебя никогда больше рука дьявола…

— Поговаривают, что графинечка-то сама решила счеты свести с жизнью, — слышалось в толпе ожидающих на улице появления гроба.

— А ты слушай больше сплетни всякие.

— Позвольте, позвольте, но я тоже слышала, что здесь не все чисто.

— А вы там присутствовали, когда она тонула? Нет, вот и помалкивайте. Кто её заставлял в такое время лезть в воду, да еще и в платье?

— Слышал, что это портретист сотворил, что её портрет малевал. Его это рук дело.

— А где он теперь, надеюсь, его схватили, — дама поежилась, — и зачем, вообще, ему это понадобилось?

— Схватили, конечно, — говоривший молодой человек снисходительно улыбнулся. — Дознаватель из Москвы уже здесь, скоро должны сюда привезти для проведения следственного эксперимента и убийцу.

— Разорвут, — в разговор вмешался еще один из толпы. — Непременно разорвут, господа…

— Кого, следователя? — не поняла дама.

— Убивца, дура!

— Боже мой, — закатила глаза глупышка, пропустив оскорбление мимо ушей, — это так романтично. Тебя, умник, тоже когда-нибудь разорвут, будешь «дурами» швыряться. Вот пожалуюсь кому следует…

— Его рота казаков охранять будет, с ними не забалуешь.

— Сама она…это, утопла. Давеча поговаривали…

— Много вы знаете! Я слышал, что во всем колье виновато. Когда утопленницу достали, камушков-то на шейке ужо не было. И колечки с пальчиков тоже пропали. Состояньице целое…

— Графиня!

— Да уж… Вона какие дворцы себе понастроили. А сколько там костей крестьянских в фундаментах замуровано…

— Вранье!

— Да заткнитесь вы, — кто-то из толпы явно не выдержал, — У людей горе, а они стоят здесь и косточки покойницы перемалывают. Бога бы побоялись.

— И то верно, черт.

— Смотрите, смотрите, — защебетала дама, — какой-то офицерик хроменький в церковь пожаловал. Такой неопрятный и весь в снегу, а его взяли и пропустили, не знаете случаем, кто это?

— Граф Орлов, ваше прачечное величество, — всезнающий студент снова оказался на высоте, блеснув своими познаниями. — Собственной персоной пожаловали. Жених покойницы.

— Теперь другой сучке достанется, — позавидовала дама, бросила быстрый взгляд на студентика и тут же отвернулась. — Ну почему это одним все, а другим, прости господи, все остальное?

— Потому, дорогая, что они, это они, а мы, это мы… Две совершенно разные субстанции, смешивание которых категорически противопоказано, дорогая!

— Да пошел ты, дорогой.

— Всегда к вашим услугам, мадам.

— Я домой хочу, — закапризничала та, поджав губки. — Измерзлася вся, это покойнице не зябко, она сама вся холодная, а живым…

— Поехали, — обрадовался всезнайка. — Я тебе сразу сказал, что здесь нам ловить нечего, одни расстройства. Графиня, она и в гробу графиня, хочешь ли ты этого или нет. А вот тебя хоть всю в золото одень, все равно дура-дурой так и останешься, покойнице --">