Марк Шени - Катабасис

сделал глубокий вздох, зажал зубами ремень, на котором висел нож, и резко дернул стрелу, оторвав кусочек кожи. Оставалось лишь быстро замотать ногу, дабы нечистая человеческая кровь не попала в землю, для чего все охотники носили при себе узкие полоски ткани. Утта торопливо, но аккуратно закрыл рану, слушая как к нему приближается топот, после чего перевернулся на живот и змейкой пополз под развесистыми кустами, выискивая подходящий овражек. Такой нашёлся быстро, осталось лишь скатиться по крутому склону и затаиться в подходящей яме под корнями дерева.

Мальчик свернулся в клубок с ножом руках, напряжённо вслушиваясь вокруг и готовясь к прыжку на первого, кто заглянет сюда. Словно он дикая ласка, охраняющая гнездо со своими щенками. Каркающие и гортанные крики раздавались всё ближе, было слышно как люди продираются сквозь густые ветви, рубя их чем попало. Утта услышал, как по склону оврага покатились комья земли, а буквально над ним кто встал и тяжело задышал. Молчать, замереть, не двигаться, слиться с землёй!

Казалось, что прошёл целый день: солнце село и встало снова, обойдя круг по небу, а Утта всё лежал и ждал пока незнакомец уйдёт. И он ушёл, а крики и шум начали раздаваться в стороне всё дальше и дальше. Для надёжности пришлось подождать пока всё окончательно не затихнет, прежде чем Утта расслабился и наконец разжал побелевшие пальцы на ноже. Рука мгновенно начала зудеть, отчего мальчик начал растирать ладонь об траву, как вдруг наткнулся на что — то мокрое. Неужели кровь? Он оторвал взгляд от света и начал пристально всматриваться в полутьму своего убежища, пока силуэты не начали проступать. Он лежал в луже. Луже ихора, который уже смешивался с проступившей через повязку кровью и впитывался внутрь.

— Нет. Нет — нет. Нет — нет — нет — нет — нет — нет — нет — нет…

Глава 1

— Представьтесь.

— Брат — послушник Хорь, — ответ прозвучал коротко и грубо. Лучше не ждать следующего вопроса, так что скороговорка продолжилась, — Милостью сией общины четвёртую осень живу и буду до скончания своего века.

Слова послушно слетели с языка, эхом отразившись от стен тесной и сырой каморки, покуда не окунулись в луч света, бьющий из узкого окна под самым потолком прямо на двух гостей, сидящих за столом. Окунулись и застыли в воздухе, абсолютно пустые, ничего не значащие… но почему же эти слова пусты? Других послушников не вызывали, хотя времени было предостаточно. Значит, эта пара чужаков пришла сюда, чтобы увидеть его и именно его. Значит, они знают. Знают всё, что им нужно, и его ответы им уже известны. Вот откуда мысль, что слова — пустые.

— Почему ты назвал себя хорьком? — приятный и сильный, будто немного мальчишеский голос выбился из — под капюшона того гостя, что повыше. — Мерзкое животное: ворует да воняет, чуть страх почует, так бежать со всех ног, а в угол загонишь — вопит и кусается.

— У нас дома хорей приручают. Они показывают фокусы, развлекают детей, охраняют жилище от змей. Хорошие зверьки, совсем не как ваши.

Высокая фигура откинулась назад на стуле, будто готовясь к шутке, но второй посетитель сварливо перебил.

— Потому что не то слово вы перевели с вашей речи как «хорёк», ксен. Не важно это. Ваше настоящее имя, не монастырское, Инголеик? — этот голос был прямой противоположностью первого, сухой, высокий и скрипучий, но одновременно наполненный внутренней силой с явной привычкой громко и долго говорить. Такой голос бывает у мужчин, изрядно поживших на этом свете, и тем не менее, всё ещё здоровее и крепче многих молодых. Что ж, пусть будет старик.

— Тут не принято вспоминать прошлое.

— Отвечайте как заведено.

— Правда.

— Вы попали сюда как морской бандит… — фигура старика склонилась над небольшой связкой пергаментных обрывков, отчего речь стала почти неразличима.

— Будто у меня выбор был: или братайся с ними, или в мешке в море, — Голова старика взметнулась вверх так резко, что капюшон чуть откинулся и обнажил узкий подбородок с клочковатой бородой. Инголеик осёкся и поправился. — Правда.

Старик уткнул нос в большой свиток, и разговор вновь повёл молодой:

— Говорят, перед тем, как попасть к пиратам, у вас была очень интересная жизнь. Вы, родившись на маленьком захолустном островке, сумели побывать во всех четырёх частях Архипелага: были вольным воином, невольным гребцом на галере, сидели в сырых казематах на краю мира за --">