Ксения Сергеева - Доказательство (СИ)

Annotation

А что произойдет, если осенним солнечным днём упасть с Аничкова моста в Фонтанку?

Ксения С. Сергеева

Глава первая. Бултыхнутый

Глава вторая. Геометр

Глава третья. Теневая

Глава четвертая. Пёс

Глава пятая. Литературовед

Глава шестая. Чаепитие

Глава седьмая. Китаец

Глава восьмая. Кристаллическая

Глава девятая. Исключение

Глава десятая. XVIII

Глава одиннадцатая. Сколько верёвочке ни виться…

Глава двенадцатая. Художник

Глава тринадцатая. Воспоминание

Глава четырнадцатая. Пора

Глава пятнадцатая. Новый вдох

Эпилог

Ксения С. Сергеева

Доказательство

Глава первая. Бултыхнутый

Мост нравился ему. Как там он называется: Анечкин, Анечков? Глупое какое название! Подвезло же какой-то там Анечке. Чего она сделала-то интересного? Вот он, Володька, умеет многое, а в его честь никто мостов не называет, и вообще, называют его Вольским и ведут к директору.

— Ну что в очередной раз не так с нашим добро-Вольским?

Дурацкая приставка к фамилии прицепилась с самого начала учебы в новой школе, когда не в меру вспыльчивый Владимир Вольский поколотил своего соседа по парте и впервые попал в кабинет директора. Кто этот Добровольский, Володька и знать не хотел, но было в этом прозвище что-то сближающее его и директора, отгораживая от классной и придавая заговорщический дух посещению комнаты за дверью с табличкой «Директор. Костиков Б. В.»

— Подрался снова. — Евгеньевна тоскливо вздохнула и заломила свои перепачканные в мелу пальцы. Директор одобрительно хмыкнул, но так, чтобы только Володька это увидел, и тут же принял строгий вид, к которому обязывали галстук и присутствие тростинки по виду и металлической струны по сути — Евгеньевны, классной руководительницы Вольского.

— Итак, добро-Вольский, итак?..

— Он первый полез, — гордо задрав нос, провозгласил Володька любимую аксиому.

Губы директора тронула улыбка. Сколько таких вот «володек» приводили такие вот «евгеньевны» в его кабинет, Костиков Б. В. уже и не помнил, но каждый раз он вставал на сторону мальчишек. Ему нравились заводилы, они не давали школе скучать, а самому директору погрязать в бумажной работе, хоть изредка, но сталкиваясь взглядом с озорными детскими глазами и вызовом в позе. Конечно, многие ученики его боялись, но Вольский был другим. Что-то в нем настораживало. Чего-то в нем было много. Озорной, вдруг затихающий и серьезный, невнимательный и словно опасный в то же время, этот мальчик нравился директору. И, казалось, ученик отвечал Костикову Б.В. тем же:

— Куда полез?

— На меня.

— Почему?

— Откуда я знаю!

— Так, добро-Вольский, мое тебе последнее предупреждение. Потом вынесем вопрос о твоем поведении на педсовет. Понятно?

— Так точно. — Володька сник, но тут же дал себе обещание не драться в школе, чтобы не получить нагоняй от нервной и без того матери. А нагоняи бывали суровыми.

Погрузившись в невеселые мысли о потере карманных денег, если тема драки с Громовым всплывет на родительском собрании, Вольский поплелся из школы домой. Возвращаться в небольшую темную и запыленную квартирку совсем не хотелось. Было в этих двух крохотных комнатках, растянутых вдоль длинного коридора, упирающегося в кухню, что-то стесняющее Володьку. Переезд в новый район не прошел для мальчишки безболезненно. Он потерял старых друзей, любимые закоулки для прогулок, тайное место, в котором чувствовал себя защищенным, — закуток под мостом, где можно было рисовать мелком на каменной кладке всё, что пожелаешь, а, возвращаясь туда весной, когда спадала вода, начинать подмостовую жизнь с нуля. Прошло всего несколько летних месяцев, а прошлая жизнь, когда отец еще

--">