Андрей Стоев - Паутина. Книга 3

касается вас, Арди, то вынужден констатировать недостаточную работу с материалами. Вам следовало лучше работать с учебниками, чтобы у вас не было таких дыр в знаниях.

— Что ж, почтенный Горазд, давайте это обсудим, — предложил я. — Укажите, пожалуйста, какой именно учебник я прочитал невнимательно, и мы вместе с вами посмотрим, что там написано по этому вопросу.

— Я не имел в виду именно учебники, — снисходительно улыбнулся тот.

— Хорошо, давайте обсудим рекомендованную нам дополнительную литературу. У меня с собой методичка со списком литературы, покажите, пожалуйста, где я мог бы найти эту информацию.

— При чём здесь рекомендованная литература? — поморщился Сагал. — Исследователь не должен замыкаться на этом. Есть несколько превосходных монографий…

Здесь я уже почувствовал возмущение — понятно, что он будет использовать любую возможность, чтобы меня завалить, но надо же и меру знать.

— Должен вам напомнить, почтенный Горазд, что я не историк-исследователь, а всего лишь студент боевого факультета, для которого ваш предмет вообще не является профильным. И если вы попытаетесь занизить мне оценку на том основании, что я не ознакомился с какими-то узкоспециальными монографиями, то я буду вынужден подать официальную жалобу попечительскому совету и ректору Академиума. Ваши мотивы для снижения моей оценки мы с вами будем обсуждать в их присутствии.

— Я не говорил о снижении оценки, — неловко заюлил Сагал, явно почувствовав, что зашёл слишком далеко. — Я всего лишь отметил желательность знакомства с более широким спектром материалов.

Я, наверное, никогда не смогу понять, почему люди неизменно наглеют, если обращаться с ними с уважением. Возможно, это в человеческой природе — постоянно пробовать границы допустимого. Я старательно веду себя, как обычный студент, и некоторые почему-то быстро забывают, что на самом деле я вовсе не обычный безответный студент, которым можно помыкать как угодно. Приходится регулярно ставить таких людей на место, хотя мне это не доставляет ни малейшего удовольствия. Не понимаю, почему Сагал вдруг запамятовал, что я не просто студент, но ещё и глава одного из влиятельнейших семейств, член Совета Лучших и один из крупнейших спонсоров Академиума? И что к моей жалобе попечительский совет отнесётся со всем возможным вниманием, а если я потребую увольнения какого-то преподавателя, то ректор практически наверняка предпочтёт со мной не ссориться? Казалось бы, как мог Сагал об этом забыть? Но ведь почему-то забыл. А вот посмел бы он устраивать мне подобный экзамен, если бы я обращался с ним свысока? Вопрос… Хотя какой там вопрос — и так ясно, что не посмел бы.

— А кстати, почтенный, — пришла мне в голову мысль, — студенту вообще позволили бы ознакомиться с этими вашими монографиями? Что-то мне подсказывает, что эта тематика является закрытой и требует специального допуска.

— Давайте вашу зачётку, Арди, — вздохнул Горазд. — Оценка «превосходно», поздравляю. Я вас больше не задерживаю, всего хорошего!

— Благодарю вас, почтенный, — обозначил я вежливый поклон. — И позвольте дать вам добрый совет — убавьте энтузиазма. Особенно когда будете принимать экзамен у моей жены. У всякого терпения есть предел, и вы к нему подошли опасно близко.

Ленка сдала за двадцать минут, получив своё «превосходно». Всё-таки вменяемый…

* * *

— Нет-нет, Арди, тебе не сюда, — ехидно усмехнулся Менски.

— Не сюда? — с недоумением переспросил я, отпуская ручку знакомой двери тестового коридора.

— Для семьи Арди мы приготовили нечто особенное. Нечто вас достойное.

Одногруппники дружно посмотрели сначала на меня, потом на Ленку. Во взглядах у них отчётливо читался ужас, смешанный с сочувствием. Ленка презрительно улыбнулась — запугать её было практически невозможно. И уж во всяком случае, нашему Генриху это точно было не по силам. Её принципы в чём-то были похожи на самурайский кодекс — что-то вроде «встреть неизбежное с улыбкой и умри достойно». Она, конечно, никаких кодексов не записывала, да и вообще свои принципы никогда не обсуждала, но я-то знал её как бы не лучше, чем себя.

— Благодарю вас, наставник, — я вежливо наклонил голову. — А также других преподавателей, которые, как я полагаю, вам в этом помогали.

Генрих досадливо фыркнул — он давно уже свыкся с мыслью, что мы его не боимся, но какие-то надежды на этот счёт, по-видимому, всё-таки --">