22 Слоя - Бесконечность, плюс-минус

город ярче, просто поддерживайте в нём свет. В противном случае это может кончиться тем, что мы сожжём сами себя.

— Прекрасно понимаю ваш посыл, — с трепетом в голосе согласился обвиняемый.

— Значит понимаете и глубину своей вины. Признаёте, что ответственны перед всеми нами? Перед каждым жителем Мейярфа, который мог бы пострадать от ваших опытов. Вы опасны, а ваши действия, не побоюсь этого слова, порочны.

Теперь голос обвиняемого снова звучал тихо, уверенно, но виновато. Трепет вытеснился стыдом — не обязательно было смотреть на лицо говорящего, чтобы понять это.

— Конечно признаю, мистер Мендакс. Виновен и опозорен. Я говорю это полностью осознанно, — раскаялся обвиняемый. — Лучше уж сейчас, чем никогда.

— Вот здесь вы правы. Правы, как никогда. В таком случае, господин Токир, хотелось бы, чтобы мы оба пошли друг другу навстречу. Вы знаете, что такого рода произвол предусматривает длительный срок заключения. Мы с вами прекрасно понимаем, что из этого следует, — мужчина на время замолчал, будто до самой последней секунды не был уверен, стоит ли ему продолжать. — Но как вы отнесётесь к тому, если Мейярф даст вам шанс?

— Мне… простите?

В голосе обвиняемого слышалось удивление. Никакого восторга, никакой вины. Словно заданный вопрос был невозможным, не вписывался ни в одно существующее правило и не имел права даже прозвучать.

— О каком шансе вы говорите, мистер Мендакс?

— Единственном для вас. Согласитесь ограничиться строгим выговором в обмен на публичное уничтожение этого гадкого изобретения? Это ошибка, и если ваши сожаления искренни, я прошу показать это на деле, перед всеми. Учтите, такое предложение я бы назвал исключительным случаем. В конце концов, вы… муж, отец и сын. Не хотелось бы, чтобы молодой человек ваших лет сгнил в отвратительном месте вроде Мыса Хохотунов^[1]. Вместе с сумасшедшими, насильниками и другими сумасбродами. Вы можете там оказаться, потому что ваше изобретение — пошлый жест в сторону каждого, кто вас слышит. Я это понимаю, но в то же время мне хочется сказать, что вы этого не заслужили. Вы ошиблись, ведь так? Мне важно понимать, что вы сможете взять контроль над этим мальчишкой-авантюристом внутри вас. Важно, чтобы вы осознали ошибку в полной мере и оградили от неё других молодых людей, которые способны… заблудиться. Я бы хотел, чтобы вы стали примером для тех, кто полагает, что может двигать этот мир вперёд. И если вам действительно есть что сказать, если вы чувствуете вину — просто выскажите всё в микрофон перед вами, господин Токир. Но учтите, я не заставляю вас делать это. Прежде всего — ваше право выбирать.

За несколько секунд никто не сказал и слова. Только дыхание, тихий шум микрофона и оркестровая музыка. Но затем послышался голос человека: напуганного, сломленного, променявшего одну свободу на другую.

— Разрабатывая эту катушку, я думал о создании чего-то, что можно будет назвать движением вперёд. Думал, что это прогресс. Но, к сожалению, пренебрёг тем, что это может оказаться опасностью. Я не учёл ключевой детали: новые идеи очень редко могут быть полезны обществу, которое уже и так стабильно. Особенно если они создаются неквалифицированными в этой сфере людьми. Поэтому я призываю каждого, кто слышит меня, не повторять этой ошибки. Не пытаться создавать подобное и не думать, что вы можете двинуть человечество вперёд. Для вас создана самая удобная и короткая дорога к счастливой жизни. Поэтому я даю слово, что с чистым сердцем самолично растопчу свою же ошибку и больше не создам ничего подобного. И благодарю господина Мендакса за… шанс. Шанс жить.

После этих слов ведущий похвалил и даже поблагодарил собеседника. Ещё пара минут болтовни, и вещание закончилось привычными словами: «С вами была станция “Просвещение”. Спасибо за внимание и будьте осторожны».

Как и другие люди, Мия слышала диалог, передаваемый рупорами. Звук просачивался через окна заведений, пробирался в тонкие улочки и даже самые далёкие комнаты домов — важно было, чтобы его мог уловить каждый. Волоча за собой две тележки с чемоданами, она старалась сконцентрироваться на чём угодно, только не на физической усталости. После того, как радиовещание закончилось, Мия задумалась о том, как много людей слышало этот разговор. Десятки рупоров, сотни улиц, тысячи человек и одно солнце над головой — вот он, город-государство, простирающийся на половину континента.

--">