Софья Валерьевна Ролдугина - Нелюбовь (СИ)

провел под Холмом.

"Чего тебе нужно на этот раз?" - спрашивает Дара кротко. Она и мысли не допускает о том, что Фэлан может прийти к ней просто так, а не за помощью.

"Зелье. Такое, какое может сварить только ведьма".

"Какое?"

Когда Фэлан рассказывает, Дара впервые за много-много лет испытывает гнев... нет, не так: она захлебывается гневом. Кричит, стучит ногами и, кажется, плачет. Фэлан терпеливо ждет и прихлебывает из чаши травяной отвар, опустив густые ресницы. Все, что Дара может сказать, он уже много-много раз говорил себе.

"Ты же себя погубишь. И ее. Жалеть будешь, никогда себя не простишь", - шепчет она, когда сил на то, чтобы гневаться, уже не остается.

Но глаза Фэлана говорят о том, что он не отступится, и Дара соглашается. Страшный грех берет на себя - обещанное зелье должно связать сердца человека и фейри, пригубивших его. И тогда один будет счастлив лишь до тех пор, пока жив другой. А когда сердце человеческое остановится, то погибнет и бессмертная фейри.

Дара ненавидит Сирше, но не желает ей такой судьбы. Нет ничего горше, чем быть преданной возлюбленным.

Но Фэлану отказать невозможно.

Он говорит, что любит Сирше, но это не любовь, а что-то страшное, разрушительное, жуткое.

Три полнолуния спустя на деревьях начинают распускаться первые клейкие листочки, пахнущие остро и пряно. Весна все уверенней ступает по северным землям. Постепенно успокаивается и ревность Фэлана - Сирше по-прежнему здесь, с ним. Она тиха и задумчива, чаще прежнего говорит, что любит его.

Теперь в это верится легко, но отступать уже поздно.

Зелье смешано с подогретым вином и перелито в кубок. Едва пригубив, Фэлан протягивает его Сирше.

"Что это?" - спрашивает она.

Белые волосы ее собраны в косу, одежды непривычно светлые и закрытые. Острые плечи укутаны вышитым покрывалом.

"Знак нашей любви".

"Разве нашей любви нужны знаки?" - Сирше смеется, и в смехе ее арфа, и флейта, и серебряные колокольчики.

Любит ли она его на самом деле? Или нет? Может, она играет, и все это для нее не всерьез?

Вот бы получить знак, думает Фэлан. Хоть какое-нибудь подтверждение. Тогда бы он тотчас же выплеснул зелье и был бы счастлив.

"Я люблю тебя, - отвечает Фэлан, не отводя взгляда. - Ты будешь со мною всегда? До самой смерти?"

Прежде это означало - до моей смерти. Но с этого вечера все будет иначе. Теперь они по-настоящему станут равны.

Сирше принимает кубок и осушает его в один глоток.

"До самой смерти..."

А потом наклоняется к Фэлану и шепчет на ухо:

"К осени я рожу тебе сына".

Фэлану кажется, что он падает в пропасть.

...Кто увидит хоровод

фейри ночью лунной ...

3.

Когда ведьма Дара была молода, она мечтала увидеть Фэлана на коленях - отчаянно влюбленным, страдающим, ищущим у нее утешения. Чтобы волосы цвета воронова крыла разметались в беспорядке по плечам, и шнуровка на рубахе распущена, и в синих глазах - мука смертная. И чтобы пели кругом соловьи, и цвел дикий шиповник, голову кружил сладкий ветер с западных холмов...

Теперь Дара ненавидит себя за эту сбывшуюся мечту. Фэлан здесь, он влюблен и страдает, но чувства его обращены к другой.

"Всеми богами тебя заклинаю, Дара... Верни все обратно! Свари другое зелье, освободи Сирше, я прошу!"

Фэлану тридцать пять, и седины в его волосах уже куда больше, чем смоляной черноты, а лоб изрезали глубокие морщины. Не смазливый мальчишка - могущественный колдун, все еще красивый к тому же. Ишь, как сердце у Дары колотится.

"Не могу. Нет от того зелья лекарства. Ничего не воротишь".

"Прошу тебя, Дара! Все, что пожелаешь, дам тебе!"

В глазах у Фэлана столько боли, что у Дары на языке появляется горечь.

Тринадцать лет назад Сирше родила сына. Два года она жила как простой человек - не спускалась под Холм, не танцевала в лунном свете, не каталась по небу в колеснице, запряженной северными ветрами. Фэлан устлал полы в доме теплыми мягкими шкурами, а если случалось жене выйти наружу - готов был ее на руках носить, чтоб не запачкала она ноги в дорожной

--">