Макс Мах - Хозяйка Судьба

долгую историю двум замершим в напряженном внимании мальчикам старик в изношенном коричневом плаще.

А в те поры случилась в Майене война, и рыцари обрядились в свои сверкающие латы, опоясались острыми мечами, взяли в руки прямые ясеневые копья, вышли из города и поскакали на запад…

«Война», — слово это Карлу решительно не нравилось, но, как говорят в низинных землях, в этих вот именно местах, не возжелай невозможного. Где мир, там и война. По-другому люди не умеют, а коли уж берутся воевать, то быстро теряют то немногое, что даровали им боги, чтобы отличались они от неразумных зверей. Впрочем, и звери не способны сотворить такое, что творят, не задумываясь и не вспоминая о душе, люди на войне. Карл жил на свете так долго и так много войн за эти длинные годы прошло перед его глазами, что, казалось, уже знал о войне все. Все от начала и до конца, хотя, если по совести, и одной войны за глаза хватит, чтобы узнать всю правду о подлой человеческой натуре, о звере, живущем почти в каждом из тех людей, что в годы мира являют и доброту, и участие, и спокойную покорность судьбе.

«Война…» — не раз и не два темные крылья демонов войны касались его души. Но вот, что странно. Случалось это не на поле брани, а в тиши мирных звездных ночей или в наполненные сиянием солнца дни мира и благополучия. И тогда на бумаге и картоне, холсте и пергаменте возникали из-под его руки страшные картины мора и убийства, но Карл не любил эти свидетельства «темной стороны», и, завершив работу, без сожаления уничтожал плоды своего труда и мрачного вдохновения. И тогда огонь принимал в свои беспощадные объятия готовые к долгой жизни картины и рисунки. Не надобно людям знать о себе такое, и негоже искусству рисунка служить Господину Хаоса. Черному Господину и без того хватает слуг, а Карл и меньшему злу даров никогда не приносил.

Впрочем, в героических песнях все обстоит иначе. В них даже злодеи выглядят гораздо благороднее, чем иные из настоящих тружеников войны, идущих на смерть за деньги или по принуждению. И Виктор из Майена — не злодей, а самый что ни наесть герой — уж верно не насиловал крестьянок и не развешивал их мужей и отцов вдоль дорог. Он ведь был кавалер, вот и воевал, исполняя долг перед своей землей и своим народом, но, и воюя, не забывал, разумеется, о благородстве и чести, и о законах рыцарства. Он не рубил безоружного и проявлял уважение к достойному противнику, не казнил признавшего поражение и не бил лежачего. И скрестить мечи совсем не то же самое, что рубиться в собачей свалке ожесточенного сражения, раздавая удары направо и налево, не разбирая, ни своих, ни чужих.

Но вот закончилась война, и с победой вернулись рыцари в родной город…

Разумеется, прошли годы, но Виктор де Майен, прославившийся в боях и поединках и возглавивший, в конце концов, армию Майена, был по-прежнему молод и красив. И, когда у ворот города юная дева поднесла ему венок победителя, то не только он разом полюбил ее, плененный дивной ее красотой, но и она, что не диво, тоже оказалась в «сладком любовном плену», едва успев увидеть Виктора, восседающего в блеске славы на своем могучем боевом коне.

Ну, что ж, в этом как раз не было ничего удивительного. Сколько бы дев и жен не познал в походе рыцарь, война есть война, и походный шатер не родовое палаццо. И если Елена была хотя бы немного похожа на свое описание, то и нет ничего удивительного в том, что в сердце кавалера — «как лесной пожар» — вспыхнула страсть к златовласой красавице с глазами, сиявшими прозрачной синью небес. А ведь кроме глаз и волос, были еще и гибкий стан, и крутые бедра, и груди, подобные «пологим холмам Тайры», то есть все, что раз и навсегда установлено каноном. Но и в том, что и в ее сердце вошла «всепоглощающая любовь» ничего удивительного не было тоже. В кого же и влюбиться девушке из хорошей семьи, которая в силу раннего своего сиротства оказалась на воспитании у Бориса — короля Майена, как не в первого героя и красавца Виктора?

Это, впрочем, был только зачин, о чем мальчики, с восторгом внимавшие старику-рассказчику, еще не ведали. Это была предыстория. История же начиналась тогда, когда охваченный страстью и раззадоренный не без умысла рассказанной ему завистниками историей о древнем сокровище, Виктор де Майен поклялся, что добудет его для своей возлюбленной, чего бы это ему ни стоило. Сокровище же было и в самом деле невиданное и неслыханное — Алмазная Мотта, Мотта Сарайя — Алмазная Роза вечной --">