Юрий Борисович Ильинский - Застава «Турий Рог»

шагистикой, зубрить уставы? А сверстники, серые от пыли, в спаленной жестоким солнцем, истлевающей в смрадном дымном мареве степи захлебываются кровью, срезанные вражеским огнем…

Да пропади это тыловое благополучие!

Костю встретили радушно: здесь тоже бывает жарко, ничего, привыкнешь. Костя усмехался: детишки — знают войну по газетам. Он присматривался к размеренному быту пограничников, прислушивался к обманчивой тишине. Сменялись часовые, уходили в «секреты» бойцы, исчезали в ночи, проверяли контрольную полосу, отделявшую страну от чужой земли, зорко стерегли Государственную границу Союза Советских Социалистических Республик.

Костя с людьми сходился быстро. С молодежью был снисходителен, держался покровительственно. Еще бы, он год воевал, а эти юнцы что видели? Гнулись они в траншеях под надрывный вой пикировщиков и яростный свист бомб? Брели разбитыми дорогами мимо спаленных сел и разрушенных городов? Видели трупы на обочинах, алую кровь на асфальте?

Пограничники безропотно признавали авторитет новичка; цветные нашивки за ранения, медаль, на которой красным по белому написано «За отвагу». Гвардейский знак… Насмешливая уверенность фронтовика вызывала уважение. Вечерами Костя рассказывал свободным от нарядов бойцам о боях под Москвой, о госпитале. Захаживал на «посиделки» и старшина.

Подходил бесшумно, легко нес громоздкое, литое тело борца. Садился в сторонке, в разговор не вступал. Молчание казалось многозначительным; старшина невозмутим, большие карие глаза насмешливо щурились. Костя сбивался, умолкал. Данченко вставал, демонстративно долго смотрел на часы с решетчатой крышкой — приз за отличную стрельбу. Пограничники тотчас припоминали о неотложных делах и испарялись, а утративший благодарную аудиторию рассказчик негодовал.

— В чем дело, старшина? У нас свободное время…

— У пограничников його нема…

— На войну намекаете? Слыхали. Но война далеко, а здесь коечки да простынки. Физзарядка, будь она неладна! Курорт.

Данченко шевельнул хохлатой бровью.

— Оружие почистите, Петухов. Обратите внимание на канал ствола. Затвор в масле — разобрать, протереть. Потом заправите койку.

— Я же ее утром застелил!

— А зараз^[3] заправьте, как положено.

— Но я…

— Выполняйте, Петухов.

Карабин Костя надраил до блеска, досуха протер затвор. Изрядно потрудился и над койкой, разгладил каждую складку одеяла, взбил ватную подушку. Закончив, удовлетворенно хмыкнул: пусть теперь попробует придраться.

— Принимайте работу, товарищ старшина. Полный ажур. Данченко осмотрел карабин, щелкнул затвором и поставил оружие в пирамиду. Потом разворошил постель.

— Я сказал: заправить, как положено!

— Тьфу! — плюнул с досады Костя.

В урну.

Вечером он навестил Нагана. Собак на заставе немало; это хорошо, есть с кем душу отвести. Лучшая, конечно, Наган, Пишки^[4] Говорухина. Грудастый, пушистый хвост — поленом, волк! Шерстка блестящая, так и тянет погладить, да поди-ка тронь: зубищи! Полная пасть. А умен…

Пес запрыгал, радостно заскулил. Костя честно делился с ним суточным пайком, два куска сахара собаке, два — себе. Наган весело махал хвостом, улыбался.

Откуда ни возьмись — старшина. Поглядел, как мечется овчарка за сеткой, поджал узкие губы.

— Панибратство допускаете, Петухов. А вы, проводник, куда смотрите?!

— Панибратство?! — Костя фыркнул. — С собакевичем?

— С отличным розыскником! — повысил голос старшина. — Если каждый будет кормить да играться с ней — конец служебно-розыскной собаке, списывать придется. А пес заслуженный, известный. Не зря Наганом кличется, нарушителей, как пуля, валит. Проводник Говорухин! За попустительство и либерализм получите наряд вне очереди. Красноармейцу Петухову ограничусь замечанием.

— Да-а, — притворно вздохнул Костя. — Не уважают здесь братьев наших меньших. И напрасно, собаки — умные ребята, им, между прочим, в Ленинграде памятник поставлен.

Данченко поглядел испытующе: не заливает ли новичок? Помолчав, осведомился вкрадчиво:

— Значит, животных любите, Петухов?

«Побольше, чем вас». Костя кивнул.

— Положительный факт, — удовлетворенно констатировал старшина.

Что-то в его тоне Косте не понравилось, вредное что-то, загадочное.

Утром отделенный Седых, плечистый, цыгановатый, отвел Петухова на конюшню. Пахло вялым сеном и кожей, дневальный Букатин просяным --">