Мюррей Лейнстер , Дмитрий Александрович Биленкин , Игорь Маркович Росоховатский , Георгий Иосифович Гуревич , Жюль Верн , Песах Амнуэль , Михаил Дунтау , Николай Николаевич Шпанов , Генрих Саулович Альтов , Валентина Николаевна Журавлева , Григорий Владимирович Цуркин , М Немченко , А Викторов , Ф Сафронов - КЛУБ ЛЮБИТЕЛЕЙ ФАНТАСТИКИ, 1959-60

Да, я не верил тому, что писал Астахов. Чтобы создать биоавтоматы, нужно решить сложнейшие задачи: синтезировать высшие формы белкового вещества, научиться управлять биоэлектронными процессами, заставить совместно работать живую и неживую материю. Все это представлялось мне весьма и весьма фантастическим. Но Новое, пусть даже созданное людьми другой планеты, властно ворвалось в жизнь, утверждая великую истину: нет и не может быть предела развитию науки, нет и не может быть предела самым дерзновенным замыслам. Мы не знали состава атмосферы внутри цилиндра. Как отразится на искусственном мозге переход в нашу земную атмосферу?

У приборов, у компрессоров, у баллонов со сжатыми газами замерли в ожидании люди. Все было готово к тому, чтобы как можно скорее скорректировать состав воздуха в камере. Но едва только цилиндр был открыт, как приборы сообщили: атмосфера внутри корабля на одну пятую состоит из кислорода и на четыре пятых — из гелия, давление на одну десятую больше земного. Мозг по-прежнему пульсировал; пожалуй, только чуть-чуть быстрее.

Завыли компрессоры, поднимая давление в камере. Первый этап работы был благополучно завершен.

Я поднялся наверх, в кабинет Евгения Федоровича. Придвинул кресло к окну, поднял шторы. За стеклом, оттесняя сумерки, загорались огни. Наступала вторая ночь, а мне казалось, что прошло лишь несколько часов, как я приехал в Институт астрофизики.

Итак, в атмосфере космического корабля было двадцать процентов кислорода — столько же, сколько и в земной атмосфере. Случайность? Нет. Именно при такой концентрации полностью насыщается кислородом гемоглобин крови. Следовательно, устройство космического корабля должно иметь систему кровообращения. А гибель одной части мозга, нарушая кровообращение, неизбежно должна была привести к гибели всего мозга.

Эта мысль погнала меня вниз, к космическому кораблю.

Сейчас, вспоминая наши попытки спасти искусственный мозг, я вновь переживаю ощущение бессилия и горечи.

Что можно было сделать?

Мы смотрели на мозг космического корабля.

Он умирал — этот мозг, созданный людьми другой планеты. Нижняя часть его ссохлась, почернела, и только наверху еще оставалось живое, пульсирующее вещество. Стоило кому-нибудь приблизиться, как пульсация становилась лихорадочной, словно мозг пытался звать на помощь.

Мы быстро разобрались в устройстве, снабжавшем мозг кислородом. Как я и предполагал, дыхание мозга происходило при участии гема — химического соединения, близкого к гемоглобину. Мы сравнительно легко разобрались и в других устройствах — питающих мозг, вырабатывающих кислород, удаляющих углекислоту.

Но приостановить гибель клеток мозга мы не могли. Где-то, на неведомой нам планете, разумные существа синтезировали самую высокоорганизованную материю — мозговое вещество. Они, жители этой планеты, сумели послать искусственный мозг а глубины космоса. Нет сомнения, клетки мозга хранили память о многих тайнах вселенной. Ho раскрыть эти тайны мы не могли. Мозг погибал.

Были испробованы все средства — от антибиотиков до хирургического вмешательства. И ничто не помогло.

Как председатель Чрезвычайной комиссии Академии наук, я вновь опросил своих коллег, асе ли сделано нами.

Это было под утро, в малом конференц-зале института. Ученые сидели уставшие, молчаливые.

Никонов провел рукой по лицу, словно стряхивая усталость, глухо сказал: «Все».

Это короткое слово повторили и остальные.

В течение шести суток, пока еще жили последние клетки искусственного мозга, мы, сменяясь, ни на минуту не прерывали наблюдений. Трудно перечислить все, что мы узнали. «Но самым «интересным было открытие вещества, защищающего живые ткани от лучистой анергии.

Звездный корабль «имел сравнительно тонкую оболочку, легко пронизываемую космическими лучами. Это с самого начала заставило нас искать в клетках биоавтомата защитное вещество. И мы его нашли. Ничтожная концентрация защитного вещества делает организм невосприимчивым к сильнейшим дозам облучения. Теперь мы можем значительно упростить конструкцию проектируемых космических кораблей. Нет необходимости в тяжелых ограждениях атомного реактора — это намного приближает эру атомных звездолетов.

Исключительно интересной оказалась система регенерации кислорода. Колония неизвестных на Земле водорослей весом менее килограмма годами исправно поглощала --">