Анна Яковлевна Мар - Женщина на кресте (роман и рассказы). 1999

АННА MAP Женщина на кресте

Анна Мар

­

ИЗДАНИЕ ПОДГОТОВИЛА

А. М. ГРАЧЕВА

­

НАУЧНО-ИЗДАТЕЛЬСКИЙ ЦЕНТР

«ЛАДОМИР»

МОСКВА

­

Оформление серии

Д. Б. Шамилиса

­

© А. М. Грачева. Состав, статья, комментарии, 1999.

® Научно-издательский центр «Ладомир», 1999.

­

ISBN 5-86218-275-6

­

Репродуцирование (воспроизведение) данного издания любым способом без договора с издательством запрещается

МИСТИКА ПОЛА И РЕЛИГИЯ ЛЮБВИ (Творчество Анны Мар)

В конце марта 1917 года многие русские газеты и журналы поместили сообщения из Москвы, подобные нижеследующему: «В воскресенье, 19 марта, в меблированных комнатах “Мадрид и Лувр” покончила расчеты с жизнью, приняв крупную дозу сильнодействующего яда, талантливая беллетристка Анна Яковлевна Мар. Покойная не оставила никаких предсмертных записок и тайну своей безвременной смерти унесла с собой в могилу. Еще в субботу вечером она заперлась в своем номере и просила никого не принимать. В воскресенье утром ее вызвали к телефону, но коридорная прислуга не могла к ней достучаться. ...Явился представитель милиции, отперли дверь в номер, и глазам предстала следующая картина: А. Я. Мар лежала на диване, давно уже похолодевшая, вероятно умершая еще накануне. На полу валялись клочки мелко разорванной бумажки. Никаких рукописей в комнате не найдено. ...Покойной было 29 лет»^[1].

Сообщение о самоубийстве Анны Мар прозвучало странным и тревожным диссонансом на фоне атмосферы радости и надежд, сопровождавшей первые дни после Февральской революции. Почти не замечаемая или отчаянно ругаемая в последние годы жизни, писательница неожиданно после смерти была награждена многими похвалами, удостоена слов сожаления об утраченном таланте. Частный факт ее смерти сразу же был включен современниками в панораму значимых исторических событий. Так, например, А. Вербицкая ввела подробные воспоминания о последних днях Анны Мар в свои исторические заметки о событиях Февральской революции: «Что она хочет покончить с собой, я это знала давно из ее собственных признаний. <...> Распродажу своего имущества и ликвидацию своих дел она начала еще с осени. Как я потом узнала, она собиралась уехать в Крым и там броситься в море, потому что нигде не могла достать яда, а стреляться не решалась. И как странно помог ей случай! А может быть, не случай... Есть только судьба. В том самом вагоне, в котором она возвращалась в Москву, ехал военный фельдшер. Показывая Анне Мар на небольшой саквояж, он сказал ей: «Вот здесь у меня столько яда, что хватило бы на семьсот быков. Это — цианистый калий». — «Дайте мне!» — попросила она. Он засмеялся и дал ей кусочек чего-то твердого, белого (так, по крайней мере, рассказывала она), и я не знаю в точности, какой это был яд, но этим ядом она и отравилась»^[2].

Многие, кто откликнулся на печальное событие, сочли его своеобразным знамением времени, предвестием глобальной катастрофы, грозящей прежней России. Именно так воспринял случившееся Валерий Брюсов, посвятивший Анне Мар одну из страниц своего дневника поэта:

Сегодня — громовой удар

При тусклости туманных далей:

По телефону мне сказали,

Что отравилась Анна Мар.

Я мало знал ее; случайно

Встречался; мало говорил;

Но издали следить любил

Глубокий взор с тоскливой тайной,

И, кажется, без внешних уз,

Меж нами тайный был союз.

­

=====

­

В моей душе — тоска, тревога...

Умеют души уходить;

Зачем же мне бесцельно жить?^[3]

Современники увидели в краткой жизни Анны Мар как бы концентрированное воплощение одной из ипостасей уходящей эпохи русской культуры начала века. Именно в этом была заключена --">