Льюис Кэрролл - Сильвия и Бруно, две части

мраке я медленно пошёл домой, охваченный
бурным водоворотом радостных мыслей; моё сердце было переполнено
и, казалось, вот-вот с весельем и благодарностью вырвется наружу:
ведь всё то, чего я так страстно желал и о чём молился, теперь
свершилось. И хоть я горько упрекал себя за недостойное подозрение,
на один миг затаившееся у меня против преданной леди Мюриел, я
утешался тем, что оно оказалось мимолётным.
Сам Бруно не мог бы живее взлететь по лестнице, чем я проделал
это в кромешном мраке, не озаботившись зажечь свет при входе;
впрочем, я отлично помнил, что оставил у себя в гостиной зажжённую
лампу.
Но комната, в которую я ворвался, была освещена отнюдь не
обычным светом от лампы. Во мне сразу же пробудилось незнакомое,
новое, нездешнее чувство какого-то едва уловимого волшебства. Свет,
богаче и золотистее того, который давала моя лампа, заполнял комнату,
изливаясь сквозь окошко, которого я почему-то никогда раньше здесь
не замечал, и высвечивал группу из трёх призрачных фигур, которые
что ни миг, то делались всё более отчётливыми, — величественный
старик в королевской мантии, откинувшийся в кресле-качалке, и двое
детишек, девочка и мальчик, стоящие по обе стороны.

— Твой Медальон всё ещё с тобой, доченька? — спросил старый
Король.
— Да! — с необычным для неё жаром ответила Сильвия. — Неужто
ты думаешь, что я способна потерять его или забыть о нём! — Говоря
это, она сняла с шеи цепочку и положила Медальон на ладонь своему
отцу.
Бруно с восхищением смотрел на него.
— Так сияет! — сказал он. — Как маленькая красная звёздочка! А
можно подержать?
Сильвия кивнула; Бруно взял Медальон, отнёс к окну и подержал
в вытянутой руке на фоне неба, чья темнеющая синева уже искрилась
звёздами. Потом он возбуждённо побежал назад.
— Сильвия! Погляди-ка! Сквозь него можно смотреть! И он ни
капельки не красный — он же голубой! И слова на нём стали другими!
Взгляни сама!
Сильвия

тоже

разволновалась,

и

двое

детишек

принялись

внимательно разглядывать Медальон, держа его на свету и вслух читая
буквы.
— Так это же тот другой Медальон! — воскликнул Бруно. —
Помнишь, Сильвия? Который ты не выбрала!
Сильвия с озадаченным видом взяла у него Медальон и повертела
его перед глазами.
— Он голубой... с одной стороны, — тихо произнесла она. — А с
другой стороны он красный! Словно их здесь сразу два... Отец! —
внезапно воскликнула она, вновь кладя Медальон ему на ладонь. — Мне
кажется, что Медальон и тогда был всего один!
— Значит, это ты выбирала от его имени, — поразмыслив,
объявил Бруно. — Папа, а Сильвия может выбирать вещи от их имени?
— Правильно, девочка моя, — ответил Король, обращаясь к
дочери и пропуская мимо ушей затруднительный вопрос Бруно. —

Камень был один и тот же, но ты правильно его тогда выбрала. — И он
снова закрепил цепочку на Сильвиной шее.
— Сильвия любит всех — Все любят Сильвию, — пробормотал
Бруно, становясь на цыпочки, чтобы ещё раз взглянуть на «маленькую
красную звёздочку». — Когда смотришь на неё, она красная и слепит,
как солнце, а когда смотришь сквозь неё, она голубая и спокойная, как
небо!
— Как небо, где живёт Боженька, — мечтательно проговорила
Сильвия.
— Где живёт Боженька… — повторил мальчик, подойдя к Сильвии
и встав рядом с нею, спокойно глядящей в ночь. — Скажи, Сильвия,
что делает небо таким голубым и прекрасным?
Сильвины губы задвигались, готовясь что-то произнести, но голос
зазвучал слабо-слабо и словно издалека. Видение исчезало, как я в него
ни всматривался, и всё же на один ошеломляющий миг мне показалось,
что не Сильвия, но ангел глядит этими доверчивыми карими глазами, и
голос, принадлежащий ангелу, произносит губами Сильвии:

«ЭТО ЛЮБОВЬ».

--">