Катя Капович - Вдвоём веселее (сборник)

в сумочке очки – у нее, как и у Джошуа, была близорукость, и обычно она носила линзы, но тут почему-то забыла, – он стал потихоньку переводить ей, что говорилось на экране. Она надела очки и приложила ладонь к его губами: «Тсс… Я все понимаю». Она была из Квебека, он этого не знал. В автобусе он засмотрелся на ее ноги в тонких колготках. Автобус резко затормозил, и Джошуа потерял равновесие. Если бы она не подхватила его под руку, он бы упал. С полминуты маленькая теплая рука, как если бы проверяя пульс, сжимала его запястье, потом соскользнула в его ладонь и осталась там. Так они и шли, держась за руки, и лишь когда подходили к дому, она вынула руку из его ладони. «Твои родители еще не спят!» – строго сказала она и показала пальцем на горящее окно на втором этаже. Это было окно его комнаты, вечерами мать всегда оставляла для него свет, но Джошуа не стал исправлять ошибку – слишком он дорожил своим наблюдательным пунктом. С замирающим сердцем он дожидался каждый день, когда Эллен войдет в свою комнату. Загоралась настольная лампа, и, присев на край кровати, она стягивала с ног туфли, ставила их в зеркальный шкаф. Потом подходила к окну и перед тем, как задернуть шторы, смотрела в темноту. На минуту их глаза встречались. Нет, она его не видела.

Джошуа замечтался и не услышал, когда его окликнули. Это был Джеймс. Встреча с Брауном произвела на Джеймса Литлтауна огромное впечатление. Преподаватель колледжа, солидный человек, автор четырех поэтических книг, он с удивлением обнаружил, что больше всего хочет похвальной рецензии от Брауна. Последнюю, недавно вышедшую книгу критики обошли молчанием. И теперь Джеймс хотел как можно тактичней намекнуть о своем желании Джошуа, так как говорить на эту тему с самим Брауном он не решался. Углы его губ поползли вниз, он обратился к задремавшему Воровскому: – Эй, Джошуа, дорога впереди длинная, потом спать будешь! Расскажи лучше, о чем вы говорили с Адрианом? Кто ему понравился больше, кто меньше?

Дорога и впрямь впереди была длинная; зарядивший после Тисборо дождь стучал по капоту и в стекла машины. Боровский, который и не собирался спать, поднял голову и посмотрел вперед. Сказать ли?

– Здесь все свои! – сказал Джеймс, и Джошуа кивнул.

– Все без исключения ему очень понравились! – сказал он медленно. – Ну вот, пожалуйста, если тебе интересно… Мои стихи он почему-то счел лучшими, на втором месте у него Питер, потом – ты, потом – Макс.

Джошуа снял очки и, достав из кармана салфетку, тёр их до тех пор, пока белое волокно салфетки не посыпалось ему на колени. После чего он снова их надел и почти заискивающе взглянул на Джеймса:

– На что я ему, конечно, ответил: «При чем здесь я? Я и не написал-то еще ничего!»

– Понятно, – сказал Джеймс Литлтаун.

– А? Что? – громогласно спросил Питер. – Кто ничего не написал?

Больше всего Питер не любил, когда жена оказывалась права. Теперь, когда выпитое второпях шампанское теснило его грудь, он думал: ну вот, опять она скажет: «Я тебе говорила!». Он хотел отоспаться до Нью-Йорка, но разговор над ухом его разбудил. Он отстегнул ремень, стянул сжимавший плечи и грудь пиджак – дышать стало легче, но неуютное чувство не проходило. Жена все поймет и задаст трепку, подумал он лениво.

– Ты дал объявление? – спросил он у Джеймса.

Джеймс покачал головой:

– Какой же я балбес!

Между собой они решили, что о следующем совместном вечере дадут рекламу в «Нью-Йоркер». Это нужно было делать заранее и стоило гораздо больше, чем они предполагали. С двух других их товарищей они благородно договорились денег не брать. Ни Макс, ни Джошуа не имели доходов.

– Запиши! – сказал Питер.

– Сейчас!

Порывшись в кармане пиджака, Джеймс вынул сложенный пополам листок. Рецепт. Черт, он забыл заказать снотворное. Теперь до утра не уснуть. В этом семестре на него насели, и он с трудом успевал читать сочинения. Все его бывшие сокурсники, кто хоть что-то собой представлял, подсуетившись и поработав локтями, уже давно нашли себе уютные места при хороших университетах, пока он все дожидался своей очереди. Скромный преподаватель в третьесортном штатном колледже… Учить будущих бизнесменов грамотно писать – это ли предел его возможностей? Долгие годы он себя уговаривал, что именно этого он хотел – оставаться инкогнито. Но вот ему тридцать шесть, у него семья, двое детей. Он отдавал себе отчет в том, что его инкогнито было самообманом и что на самом деле он никому, кроме своих друзей, --">