А. Ю. Лиманов - Обещанное (СИ)

 Обещанное

  Муля хотел на юг. Там всегда тепло и арбузы. А человек может даже без жилья жить. Зимой в пустом курорте пристроишься, а про лето и говорить нечего.

  - Раков буду ловить, Доктор, на солнце лежать буду. Работать совсем не стану, как на пенсии. Хорошо, да?.. Денег только соберу и вот поеду.

  Доктор улыбался и Муле не верил. А как поверишь? Уже лет пятнадцать на юг собирается и ни разу не поехал. Вон, Абдула тоже головой качает.

  - Ты, Муля, чего с Сахалина сразу на юг не отправился? Там жил, теперь тут. Знаешь ты кто?

  - Ты сам, Абдула, дурак проклятый. Иди к себе, свою водку пей!

  Муля бутылку закрыл, со стола убрал и отвернулся - в окно смотреть.

  - Островитянин ты, Муля, судьба твоя такая.

  Абдула стакан допил и ушел без обиды. Обижаться грех - Бармалей как-то обмолвился, что Муля и на Сахалине тоже все об юге мечтал, собирался. Не повезло ему тогда, на целую пятилетку в Коми попал. А уж оттуда, случаем, на Остров. Так и застрял. Теперь если вспомнит кто, дескать, чудно ты с Охотского на Черное море едешь, через Белое, -- Муля сразу надувается, как ревяк, и молчит. Как сейчас.

  - Хороший ты человек, Доктор, тебе скажу. Другие смеяться будут, а ты не смейся, послушай.

  Доктор плечами пожал, почему не послушать. Сейчас Муля бутылку обратно достанет, без Абдулы им как раз на двоих.

  Выпили, посидели. Муля под кровать вдруг нырнул и лом оттуда показывает.

  - Вот, смотри, кованый, настоящий, еще от монахов остался. Им, знаешь, что можно? Все почти можно!

  Лом, конечно, был знатный, Доктор с одного взгляда оценил - аккуратный восьмигранник с четырехугольным ромбиком жала. Таким ломом сразу хотелось что-то хорошее сделать, на долгую память.

  - Перфоратор у них на той неделе сломался. Три метра едва прошли и - враз, а компрессора, Толстомырдин сказал, ни в жисть не купит. Жаба его задушит. Вот я и, значит, это... Два лимона, Доктор! Хавиру свою в администрацию сдам - еще лимон. И поеду, понимаешь? Поеду я!..

  Доктор и верил, и не верил. Правда была в том, что глава администрации, схожий лицом с наглой мордой объевшегося тюленя, добыл в Городе на халяву сто метров нового телефонного кабеля. И замечтал провести от почты в свой кабинет прямую линию. Но не воздушку, которая каждую зиму ветрами рвется, а траншейную. Вот только траншею в поселке выкопать непросто: земли-то здесь нет. Один гранит. И семьдесят четыре метра полуметровой траншеи -- не задачка для двух ленивых землекопов на три дня с опохмелкой, а труд египетский. Когда у Карабаха сдох старенький перфоратор, и он сказал, что за пятьсот тысяч проще администрацию переселить в почтарню, Толстомырдин объявил восемьсот тысяч и конкурс. Но дураков не нашлось. Тогда над Островом прозвучало: лимон. И опять с дураками не сложилось. Луноход тюкнул пару раз киркой, обматерил почему-то Эйнштейна с Менделеевым и вернулся в запой. Толстомырдин от тоски и желания крикнул: полтора! И вот Муля третьего дня оделся в костюм, дошел до администрации и намекнул, что за два лимона сделает.

  Теперь там думали, а Муля ждал уверенно. Думать-то зачем? Тут работы на два месяца каждый день. И по лимону в месяц. Таких людей на Острове вообще нет. Которые непьющие - это за шабаш не деньги. А уж если кто себе позволяет, то ни в два, ни в четыре, ни в сколько месяцев не управится. Нету таких, короче.

  Кроме Мули, монахов и музейщиков. Но монахи-то с музейщиками лучше б Толстомырдина самого забесплатно закопали, а Муля - вот он, пожалуйста. И к середине августа администрация созрела, обещав даже аванс метров через десять.

  Муля завернул в старенькую телогрейку антикварный лом, кирку, две лопаты и вышел на площадь.

  Поначалу днем у мулиной канавы даже собирался народ - полюбопытствовать на метраж, подразнить упрямца из-за пазухи горлышком беленькой, попробовать знаменитый лом да и просто лясы поточить. Но к сентябрю уже привыкли. А когда труженик ни единого литра с аванса не взял, а положил

--">