Михаил Борисович Горелик - Спиною к Западной Стене (СИ)

  ***

  Монетка звякнула о булыжник, подскочила, звякнула снова и, описав короткую дугу, улеглась хищной птицей кверху.

  - Орел. - просипел Вепрь и сплюнул. Длинно, густо, как только он умел.

  Некоторые смельчаки называли его Кабаном, а самые отчаянные - Свином, но за глаза и с почтительного расстояния.

  У него первого из всех выросла колючая черная щеточка на верхней губе. Он первый, еще полгода назад, постучался в дверь Колченогой и пробыл в ее маленькой, душной комнатенке целый день. Целый день! На такое даже самые заядлые ходоки с Западной улицы не всегда решались. Из той комнатенки мужчины выходили пошатываясь, бледные и опустошенные, как будто из них высосали половину крови. А Вепрь - ничего. Вышел как ни в чем не бывало, посмеиваясь и поплевывая. "На этой неделе можете даже не пробовать, - бросил он двум заезжим купчишкам, напрасно дожидавшимся своей очереди. - Ей отлежаться бы денек-другой." И ушел, сорвав с одного из них шапку.

  - Орел. - повторил Вепрь и придвинулся к Хилому вплотную. - А говорил, нет больше. Вот что. Поднимешь, подашь мне. С поклоном. Потом снимешь штаны. Я сам проверю, что у тебя там в карманах. А потом...Потом... Зачем штаны дважды снимать?

  Вепрева свора заржала как по команде. В их глазах Хилый видел радостное предвкушение чухой боли и унижения, веселую, азартную злость молодых щенков, а больше в этих глазах ничего и не было. Впрочем, будь он на их месте, сам никого бы не пожалел.

  - Ну? - лицо Вепря заслонило и мшистую стену напротив, и клочок серого неба над ней. Во всей Вселенной не осталось ничего, кроме этих глаз с красноватыми белками, мясистого носа, пухлых, неестественно- красных губ и черных, жестких волосков на верхней. "Требуху жрал, сволочь."- пронеслось у Хилого в голове. У него было отличное обоняние, почти как у собаки - так отец говорил. - Птичью, похоже."

  В узкую щель между их лицами протиснулся кулак Вепря. "Сейчас ударит. Сейчас. Кровищи будет... И нос свернет, на всю жизнь уродом останусь."

  Хилый вжался в стену - так, что заныли лопатки, вытащил из кармана нож, приставил к боку Вепря и легонько нажал.

  - Я тебя убью. - тихо сказал Хилый, глядя Вепрю прямо в глаза. - Убью. -И нажал сильнее.

  Глаза Вепря расширились, Хилый увидел в них то, что очень хотел увидеть, но не слишком на это надеялся. Страх.

  - Это моего отца нож. - еще тише проговорил он. -Знаешь, что за нож? Он им рыбу потрошит. Всякую. И эту, желтую, тоже. Потом долго моет. А вчера напился и не помыл. Я взял и тоже не мыл. Понял, да? Я тебя даже резать не буду. Просто чуть сильнее ткну, яд в кровь попадет. К вечеру сам сдохнешь.

  Вепрь побледнел.

  - Скажи своим псам, чтобы ушли. Быстро.

  Вепрь обернулся. "Брысь отсюда, - коротко приказал он. - Ждите за канавой. Разберусь и приду."

  Подданные потоптались на месте, переглянулись и ушли.

  Хилый еще немного нажал на нож.

  - Не надо! - полувскрикнул, полувсхлипнул Вепрь. - Слышь, не надо. Я же так, шутил просто. Про штаны и вообще.

  - Деньги отдай. - сказал Хилый, не убирая нож. - Все. Брось на землю.

  Монетки зазвенели одна за другой, выпадая на брусчатку из Вепревой лапищи.

  - Теперь беги. Молока выпей. Много. Чем скорее, тем лучше, а не то сдохнешь.

  Сначала Вепрь бежал медленно, как будто нехотя, а потом все быстрее и быстрее. Стук его башмаков был слышен и после того, как он скрылся за поворотом. Хилый повел носом. Точно, пахло дерьмом.

  Хилый медленно опустился на четвереньки. Монетки собрать, припрятать бы надо. И с собой не носить, в следующий раз может и не повезти. Да и нож надо бы потихоньку на место положить, пока отец не проснулся.

  Тут его вырвало, прямо на один из тускло поблескивающих кругляшков, на хищного орла о трех головах. И на

--">