Сергей Васильевич Васильев - Выбираемые обстоятельства (СИ)

оригинальный образ.

  Тем временем Воронин сделал заказ, который был исполнен практически мгновенно.

  Когда на них перестали обращать внимание, Зыбин налил водки из своего графинчика Воронину.

  - Про карточный долг я помню... Александр Александрович. Две с лишним тысячи золотыми рублями. Тогда срочно убыли всем дивизионом.

  - Две тысячи триста пятьдесят.

  - Пусть. - Шевельнул бровями Зыбин. - Вот, здесь даже больше.

  Капитан достал портсигар и открыл, как бы угощая, при этом мизинцем указывая на крайнюю папиросу. Воронин взял и достал свою коробку "Казбека" для ответного предложения. Так папироса изрядной стоимости оказалась в коробке, а новые старые знакомые закурили папиросы, купленные в Промторге.

  Неизвестно по каким причинам, но карточный долг у офицеров, и уголовников считается чем-то "святым", не имеющим срока давности.

  - Только вот что любопытно...

  - Что именно?

  - "Именно"! Почему именно евреям столько внимания зеленоглазый "залётный" оказывает?

  - Антисемитизм шьёшь, начальник? - Улыбнулся знакомой улыбкой Зыбин. - Внимание только к излишне состоятельным. В том, что они неким образом оказываются принадлежащими к определённой национальности... никакой вины означенного Вами персонажа нет.

  По соседнему ряду прошла официантка.

  - А что за икону ищете?

  - Уже нашёл. Спаситель. По авторству спорят, но возраст действительно очень почтенный.

  Официантка отошла довольно далеко.

  Почему Зыбин и Кернер встречались Воронину в одно время? Под Брестом в семнадцатом, в Одессе в девятнадцатом, сейчас в весьма удалённой от центра столице Урала?

  Теперь Пётр Николаевич налил из своего графинчика и себе, и бывшему капитану Добровольческой армии.

  - Сегодня я убил Кернера. - Сказал Воронин и выпил залпом.

  Зыбин никак не отреагировал, лишь чуть кивнул вставшему из-за стола капитану Госбезопасности.

  Часто... чаще, чем хотелось бы, сами "обстоятельства" заставляют сделать выбор.

  Положив на обратную сторону иконы обрывок листа, Леонид Львович Зыбин, он же Иноков Пётр Петрович старательно выводил замусоленным "химическим" карандашом, зажатым в левой руке.

  "...следватель Сенцов контра из белой контрозведки я ево в Одесе видал..."

  На выпятившей от старости все свои жилы доске выходило вовсе уж неровно. Капитан докарябал послание и перевернул икону ликом вверх. Помолчал. Протёр рукавом. Что-то там ещё было изображено. Смочил носовой платок водкой, протёр ещё. Оказывается, в верхнем углу хмурился Илья Пророк. Раньше его за окладом не было видно, а после от потемнения, наслоенного многими годами.

  В стёганой жилетке, небрежно брошенной на стол, аккуратно вшито изрядное количество всякой драгоценной чепухи, за которую многие ответственные лица были готовы нарушить любые инструкции, циркуляры, приказы, присяги, клятвы...

  - Теперь всё это мусор. Воронин убил Гришу...

  С кем разговаривал Зыбин?

  Когда люди прекратят уничтожать друг друга?..

  "Обстоятельства"?

  Закончилась ли на этом история? "Большая" история не имеет ни начала, ни финала... Отдельный эпизод, лишь эпизод, может подойти к завершающей фазе...

  В эту же ночь Зыбин поднялся в замусоленный плацкартный вагон и отправился в одну сторону, а Воронин тем временем трясся на тормозной площадке товарного вагона в совершенно другом направлении.

  Большая была империя, да и Союз Советских Социалистических Республик не многим меньше.

--">