Наталья Гринина (NataBusinka) - Я буду твоими глазами (СИ)

манеру игры игнорировал Гомельский, для Алжана оставалось загадкой. Но выяснять мотивы тренера, нарываться на откровенность и тем самым приближать неизбежное он не хотел. Не был готов.

А мир его тем временем всё плотнее заволакивало грязным туманом, и Алжан не знал, сколько ещё сможет выдержать. День? Месяц? Сезон? Просыпаясь по утрам, он первым делом искал сонным взглядом окно и, видя свет, выдыхал. Можно жить. До следующей ночи, после которой – он боялся и боялся смертельно – рассвет для него уже не наступит.

Последней каплей для Алжана стала тренировка перед выездом на союзные соревнования, на которой он принял бронебойный пас от неожиданно подлетевшего к нему Паулаускаса. Принял прямо в лицо.

Кровь стекала по подбородку, скапливалась в уголках губ, щекотала ноздри горящего огнём носа, но Алжан молча терпел, пока Сева возился с бинтом, требуя у кого-то принести лёд из тренерской, где стоял холодильник. Алжан просто закрыл глаза и сидел, запрокинув гудящую голову и думая о том, что завтра его вышибут из сборной, ведь так дальше продолжаться не может: его сумерки стремительно сгущались. Он отдавал себе отчёт, что получил удар от Модестаса только лишь потому, что не увидел вовремя его пас и банально не успел среагировать и вскинуть руки. И в данном конкретном случае задиристый литовец был совершенно ни при чём. А при чём был он, Алжан Жармухамедов, и его ускользающее зрение. Гомельский наверняка заметил его ошибку, его неготовность к пасу, ведь за пару секунд до удара Алжан слышал его голос рядом с собой, у самой линии площадки. А значит…

– Что у тебя со зрением? – тихий голос Сергея, прошелестевший прямо над ухом, заставил Алжана вздрогнуть и сжаться, как от повторного удара мячом.

Он открыл глаза и, сглотнув кровь, стекающую в горло, пожал плечами. Всё равно ничего не смог бы сказать, даже если бы захотел – онемел от ужаса. Сева, с показным кряхтением поднявшись с колен, на чём свет стоит клял бестолковых баскетболистов, которых только и делай, что за льдом посылай, в то время как они могут найти лишь корзину, да и то не всегда.

– Терпи! – приказал он Алжану и поплёлся в тренерскую сам.

– Я спрашиваю, что со зрением? – лицо Белова, как всегда, ничего не выражало, но глаза сверкали, как битый лёд. Он опустился рядом с Алжаном на скамью и, сцепив руки в замок, ждал. Было очевидно, что десятый не сдвинется с места, пока не получит ответ на свой вопрос. Он не смотрел на Алжана, но его напряжённое ожидание кололось тысячей мелких иголок.

Алжан выдохнул, изгоняя из груди вместе с воздухом последние ошмётки надежды. Краем уха он слышал, как Гомельский отчитывает Паулаускаса на другом конце зала, не скупясь на крепкие словечки, на что литовец привычно огрызается: «Да почему опять Паулаускас? Чуть что – сразу Паулаускас! Что вы ко мне вечно цепляетесь? Ни при чём я тут! Пас я ему дал и всё!» Искренне сочувствуя Моде, Алжан не удержался от вздоха облегчения: значит, расстрел от рук Гомельского откладывается. А вот Белов живым ему уйти точно не даст, так что какая разница, кто узнает первым, что в сборной Советского Союза по баскетболу теперь есть полуслепой игрок…

Алжан вновь закрыл глаза и обессиленно прислонился к стене, чувствуя непоколебимую решимость Серого выяснить всё здесь и сейчас. Глупо было бы думать, что он ничего не заметит: Белов видел на площадке даже то, что творилось у него за спиной.

– Я жду, – вторя его мыслям, напомнил о себе десятый.

– Серёж… я не вижу… мяч, – вот и всё, главное сказано.

– И давно? – голос Сергея прозвучал ровно и обыденно, как будто Алжан сообщил ему о том, что у него развязался шнурок.

– С тех пор как пришёл в ЦСКА.

– Тот удар на тренировке? Спорный мяч? – так же спокойно уточнил Белов.

– Да, – смысла врать и выкручиваться не было.

– Ясно.

В следующую секунду Алжан почувствовал на лице февраль. Вернулся Сева и не особо деликатно (баскетболисты – не кисейные барышни!) приложил к его переносице пакет со льдом.

– Сева, ты иди, мы справимся, – с тонким намёком обратился Белов к врачу сборной. Слабую попытку Севы посопротивляться, спасая профессиональную репутацию, Серый не защитал и, выслушав его возражения, вернее, терпеливо дождавшись, пока Сева

--">