Геннадий Александрович Барабтарло - Полупрозрачный палимпсест: рассказы, эссе и заметки

Полупрозрачный палимпсест
О. Ю. Воронина. «Мы с тобой в ссылке, а он вернулся...»: о прозе Г. А. Барабтарло
Полупрозрачный палимпсест
Начало большого романа
За надлежащей подписью
Лица и исполнители. Драматические сцены в прозе
Одушевленная Глина. Заметки к эссе об Адаме
Ахавъ и плотникъ
Скорость и старость
Kазарга
Английское междометие (Заметки о посольстве лорда Дурама в Петербурге в последние годы жизни Пушкина)

* Эта статья представляет собой фрагмент давно задуманного сочинения о Пушкине, работа над которым была отчасти субсидирована Ученым советом Миссурийского университета.

[1] Фамилья Magenis не совсем обычна, и англичане затрудняются в ее произношении. Напрашивающееся написание «Мэджнис» на самом деле не находит подтверждения ни в английской традиции, ни в русской. Быть может, следовало бы принять для удобства форму, встречающуюся в Судном деле — Мэгенс.

[2] Но не был Секретарем, ни Советником, как часто неверно указывают. «Советников» в английских посольствах не было вовсе, а должность атташе (которую по-русски передавали как «при посольстве состоящий») была третьей, т. е. последней, оплачиваемой, причем сравнительно дурно. Консулам же платили так (относительно) мало, что им позволялось добывать себе дополнительные средства к существованию коммерческой самодеятельностью на местах. Теперь трудно себе представить жизнь небогатого и незнатного англичанина в русской провинции, а вот, например, вице-консул в Кронштадте, некто Джон Букер, начинал службу еще при Екатерине, а кончил перед самой Крымской войной, практически без жалованья и чуть ли не без отпусков.

[3] Записано Бартеневым — см.: Пушкин в воспоминаниях современников. Т. 2. М., 1974. С. 316. Россет, между прочим, зовет нашего героя «Мегенес’ом» и «секретарем», это, может быть, хотя и необязательно, означает, что обе эти неточности были в ходу и в 1830-е годы.

[4] Нет ничего неправдоподобного в предположении, что -ский посланник, у которого на бале была графиня Анна Федотовна перед смертью, был именно английский, что очень удобно объяснило бы присутствие этого англичанина — вероятно, дипломата — в церкви на панихиде.

[5] Дуэль и смерть Пушкина. 4-е изд. Т. 2. М., 1978. С. 84.

[6] Подлинник хранится в архиве Министерства иностранных дел Великобритании в Кьо Гарденс под Лондоном, в книге документов за номером FO 65/234.

[7] Щеголев неверно передает термин «the insinuation» как «оскорбление», так как слово это означает именно окольный («синусоидный») выпад, прозрачный намек, а не прямое оскорбление (которое, собственно, и не бывает «двусмысленным»).

[8] Я чрезвычайно благодарен ему за всяческое содействие в моих изысканиях и за радушный прием. Кроме того, хочу выразить глубокую признательность за советы и участие г-же Рандаль Кроли (праправнучке Пушкина), княгине Лобановой-Ростовской и г-ну Мейлаху.

[9] Что-то неладное о Пушкине доносилось до него даже в Варшаву, откуда он пишет Вяземскому за две недели до смерти Пушкина: «Здесь разнеслись какие-то странные слухи [об А. П.], но стоустая клевета не знает ни границ, ни пространства» (Литературное наследство. Т. 58: Пушкин. Лермонтов. Гоголь. М., 1952. С. 134).

[10] Согласно одной недавней советской теории (кажется, впрочем, неосновательной), кн. Трубецкой мог быть составителем известного анонимного письма (см.: Ласкин С. Тайна красного человека // Нева. 1982. № 6, с. 84–128). Между прочим, желающим сличить руку Трубецкого с другим каким-нибудь почерком интересно будет знать, что, хотя вообще всех гостей посольства записывал в Журнале для визитов посольский швейцар или письмоводитель, однажды, именно 2 января 1836 года, Трубецкой (пришедший, видно, с новогодним визитом вместе с французским посланником бароном де Барантом) решил расписаться собственноручно: «Le Prince Alexandre Troubetzkoi, Lieut, aux Chevaliersgards, e(n) p(ersonne)».

[11] Правда, из записи не ясно, который из братьев Борх, но можно полагать, что тот самый, т. е. Иосиф Михайлович, служивший переводчиком у Нессельроде в министерстве.

[12] Щеголев думал, что вызов был послан 5-го, но он, по-видимому, ошибался (см., например, записки графа Соллогуба: Пушкин в воспоминаниях современников. Т. 2. М., 1974. С. 300).

[13] См.: Эйдельман Н. Пушкин. Из биографии и творчества, 1826–1837. М., 1987. С. 428. Как и А. Глассе (см.: Временник Пушкинской комиссии 1977. Л., 1980. С. 21–31), я думаю, что этот меморандум составлен на основании известной записки

--">