Булат Раимович Рахимзянов - Москва и татарский мир

два вектора — военный, антагонистичный, и мирный, условно «дружественный». Если первому посвящено множество как научно-исследовательских, так и научно-популярных работ, то второй изучен в значительно меньшей степени. Говорить о схожести Москвы с миром Золотой Орды до определенного момента считалось признаком плохого знания истории — полагалось, что этим принижается значение русского народа в мировой истории и культуре. Исследования, говорящие об обратном, попросту игнорировались. Именно поэтому мне было интересно сосредоточиться на мирном аспекте сотрудничества Москвы и ее правителей с татарским политическим миром. При этом я не ставил своей задачей гиперболизацию этого направления и преувеличение его значения в общем контексте московско-позднезолотоордынского взаимодействия.

Цель книги — характерными штрихами обозначить вовлеченность Москвы (Московского великого княжества, Московского царства) в сложную систему взаимосвязей позднезолотоордынских государств ХѴ-ХѴІ вв. Для достижения этой цели мы рассмотрим процесс мирных переговоров Москвы с представителями политической элиты Джучидских^[9] государств — их уговаривали переехать в Москву, — а также проанализируем ту роль, которую играли места их дислокации во внутренней и внешней политике Московского государства. Связи между московским великим князем-царем и реальными и потенциальными Джучидами-эмигрантами отражают радикальную смену ролей в позднезолотоордынской системе. Общее наблюдение за ходом дипломатических контактов Москвы с татарским миром^[10] в ХѴ-ХѴІ вв. было тем моментом, который привел автора к финальным заключениям о положении Московского царства в политической системе всех наследников распавшейся Золотой Орды. Тематически книга ограничена политическими отношениями.

Нижняя хронологическая граница работы объясняется тем, что именно с начала XѴ в. (точнее, с 1407 г., когда в Московское княжество прибыли сыновья хана Золотой Орды Тохтамыша Джелал ад-Дин и Керим-Берди) у Москвы начинаются контакты со столкнувшимися с проблемами у себя на родине татарскими династами^[11]. Эту дату можно условно принять за определенный маркер в процессе дезинтеграции Улуса Джучи. Верхняя граница привязана к 1598 г., который можно опять же условно принять за дату окончательного включения Сибирского ханства в состав Московского государства^[12]. Эта точка исторического времени также может быть условно принята за определенную веху в деле «собирания» земель бывшей Золотой Орды под московским патронатом^[13], когда большая часть территории бывшей империи была включена в состав другой зарождающейся империи. Иначе, если нижняя граница символизирует начало финального распада Улуса Джучи, то верхняя — окончательное определение вектора его «перетекания». Географически исследование охватывает часть Центральной Евразии — территории как самого Московского княжества-царства, так и сопредельных татарских государств, образовавшихся после распада Дома Бату (так современники называли Золотую Орду), с которыми у Москвы имелись активные дипломатические и иногда военные контакты в силу географической близости.

Цель определила структуру книги. После обзора источников и литературы в хронологическом порядке рассмотрен процесс выезда татарской знати из позднезолотоордынских государств в Московское, а также факты «испомещения» этих татар на территории Московского княжества-государства. В этой части работы автор прослеживал влияние выездов татарской элиты на восточную политику Москвы, а также на ее место в системе наследников Улуса Джучи. Далее очерчено то положение, которое занимали места проживания татар в Московском государстве — татарские анклавы — как во внутренней структуре Московской Руси, так и на международной арене. Заключительный параграф анализирует статус Москвы в позднезолотоордынском мире в целом.

Оговорю сразу, какие моменты не являлись задачами исследования. Я не предполагал давать исчерпывающую фактографическую историю выездов всех знатных татар в Московское княжествогосударство, как и историю мест их проживания в Московии, и тем более биографии отдельных персоналий; я представлял аналитическое видение включенности Москвы в позднезолотоордынский мир через призму выездов татарской знати. Джучиды в моем видении этого процесса являлись только «изюминкой», наиболее --">