Андрей Владимирович Дёмкин - «Дней Александровых прекрасное начало…»: Внутренняя политика Александра I в 1801–1805 гг.

последнего издыхания»^[15]. 1795 год стал важной вехой в развитии Александра Павловича как личности. «Батюшка» настоял, чтобы Александр и Константин вместо одного раза стали приезжать в Гатчину четыре раза в неделю. Там они должны были часами участвовать в экзерцициях павловских гатчинских «потешных» войск, командуя батальонами. То есть наш герой втянулся в настоящую военную службу. Почему Екатерина II пошла на это? Она не могла не понимать, что, проводя таким образом время, ее внук неизбежно сблизится с отцом. Может быть, она считала, что Александр, воспитанный под ее руководством, достаточно «привит» от язвы солдафонства? Но тогда она ошибалась. Несмотря на то что наш герой оглох на левое ухо, стоя у самых пушек во время стрельбы, он с гордостью сообщал в письме Лагарпу, что действительно служит по военной части.

В том же 1795 г. Александр Павлович познакомился с польским аристократом князем Адамом Чарторыйским. Последний вместе с братом приехал в Петербург по семейным делам: после раздела Польши имения семьи попали под секвестр, и Екатерина II обещала вернуть их только в случае приезда братьев в столицу. То есть Чарторыйские в Петербурге находились на положении привилегированных заложников. Жаловаться на то, как приняло польских аристократов петербургское общество, они не могли. Вскоре Адам Чарторыйский сблизился с Александром Павловичем. В своих мемуарах поляк упоминает о частых беседах с глазу на глаз с русским царевичем в 1796 г. Александр признавался своему визави, что не поддерживает политику Екатерины II, и высказывал осуждение по поводу раздела Польши. Любимец бабки-императрицы подчеркивал, что ненавидит деспотизм и любит свободу. Не одобряя ужасов Французской революции, Александр желал успехов республиканскому правительству. Не преминул царевич выразить и свое восторженное отношение к Лагарпу. Причем его взгляды, по его свидетельству, разделяла и жена – Елизавета Алексеевна. Чарторыйский был сильно удивлен тем обстоятельством, что наследник Екатерины II «отрицал и ненавидел» ее убеждения.

Интимность отношений польского аристократа и русского царевича усугублялась. В их встречах участвовала и супруга Александра. Чарторыйский сделал вывод, что последний – «выученик 1789 г.»: он считал республику лучшей формой правления. Царевич также высказывался против наследования престола и за народный выбор властей. Подобные признания наш герой делал не только Адаму Чарторыйскому. Он переписывался с Лагарпом и В. П. Кочубеем (послом в Константинополе). Александр ругал существующие порядки, сетовал, как бы сейчас сказали, на коррупцию чиновников и пытался убедить своих слушателей и корреспондентов в желании вместе с женой бросить все и поселиться на какой-нибудь уединенной ферме не то в Швейцарии, не то в Германии^[16].

Таким образом, Александр Павлович в последний год жизни Екатерины II резко критиковал ее политику. В этом он все более сходился с отцом – Павлом Петровичем. Окружающие, в частности А. Чарторыйский, отмечали, что царевичу нравится гатчинская служба. Правда, в этом видели скорее некую «игру», желание утвердить свое мужское начало. Екатерина II знала о сближении отца с сыном, гневалась по этому поводу, но своих планов по престолонаследию не изменила. Она сравнивала сына Павла на престоле с его отцом и своим мужем – Петром III и не желала подчинения русской политики интересам немецкой родни. В своем кругу она называла Павла Петровича и Марию Федоровну «немцами» и замечала, что не хочет, чтобы власть перешла в их руки. Императрица в 1796 г. не раз заводила все тот же разговор с Александром, безуспешно пыталась давить на сына Павла через его жену – Марию Федоровну, чтобы Павел сам отрекся от престола. Александр же обо всем рассказывал отцу.

16 сентября 1796 г. Екатерина II имела с внуком, по-видимому, последнюю беседу по этому поводу. Александр Павлович свой ответ на очередное предложение бабки подал в форме письма 24 сентября. Н. К. Шильдер считал, что текст письма царевич согласовал если не с отцом, то с матерью. И этот текст содержал в себе благодарность внука за доверие бабки. На самом деле Александр уже твердо решил не «перебегать дорогу» отцу. Существует также легенда о данной Александром соответствующей клятве Павлу в присутствии А. А. Аракчеева. Историк великий князь Николай Михайлович, впрочем, отрицает, что упомянутое письмо Александра написано с согласия родителей и что --">