Сергей Юрьевич Шокарев - Катастрофа Московского царства

Московского царства^[1]: XVI веком Ивана Грозного и Бориса Годунова и XVII веком первых Романовых.

Рубежное место Смуты в хронологии отечественной истории столь твердо и уверенно, что возникает вопрос: насколько случайным был этот глубокий кризис российской государственности, едва не закончившийся крахом? Являлась ли Смута итогом развития Московского государства (его своеобразным внутренним пороком) либо к ней привели случайные факторы, опрокинувшие административную систему, расшатанную опричниной Ивана Грозного? В какой мере Смуту вызвали объективные факторы, унаследованные от предыдущего этапа развития страны, и субъективные, совпавшие во времени в данный период. От решения этих вопросов зависит не только осмысление Смутного времени, но и понимание других «смут»: революций 1917 года и последовавшей Гражданской войны, постсоветских конфликтов. Вариант ответа будет предложен на страницах книги.

Повествуя о Смутном времени, легко увлечься внешней канвой событий – настолько разнообразны и интересны повороты исторического процесса на этом коротком промежутке времени. Пестрота, свойственная эпохе конфликта, накладывается в Смутное время на средневековое разнообразие социальных типов и ситуаций, еще не причесанных регулярным государством. События разворачиваются по всей глубине социальной лестницы и по всей ширине пространства Московского царства – от степных шляхов до поморских погостов. Смешиваются народы и племена, вспахивается войной крестьянство, а социально-географическая панорама событий завораживает. Однако за всем этим мощно проступает человеческое измерение страшной войны, тем более ужасной, что столетием ранее прекратились внутренние усобицы, и русский человек ждал беды от врага-иноземца, но никак не ожидал лютой смерти от руки православного собрата. Вопрос о механизмах, запускающих гражданское кровопролитие, представляется отнюдь не утратившим значение, окончательно не исследованным и до некоторой степени открытым.

Анатомия Московского царства

Царь и великий князь, господарь всея Руси

Рассмотрение Смуты необходимо начинать с обзора внутренней структуры Московского царства, чтобы понимать, как выглядел государственный организм, пораженный кризисом. Так возникает возможность проследить болевые точки и линии разломов, скрытые конфликты, вырвавшиеся наружу в гражданской войне.

На первый взгляд, российское общество XVI – начала XVII века представляется иерархичным с четкими границами между социальными группами и почти без возможностей переходов между ними (социальных лифтов).

Наверху властной пирамиды находилась монументальная фигура самодержца – царя и великого князя всея Руси, – полный титул которого включал в эпоху Федора Ивановича 22 географических наименования. Священное происхождение, обоснование власти царя и ее неограниченный характер не были закреплены законодательно, но идеологически обоснованы книжностью той эпохи. Царский титул, принятый Иваном IV в 1547 году, поднимал русского государя над соседними монархами и указывал на преемственность от императоров Рима и Византии. Эта преемственность являлась не только политической, но и мессианской («все христианские царства пришли к концу и сошлись в едином царстве нашего государя»). Царь земной уподоблялся Царю Небесному, чему способствовал обряд миропомазания во время коронации. Царь отождествлялся с самим православием. Радение за царя было защитой христианской веры, а измена государю воспринималась как измена православию и погибель души. (Последнее было сравнительным новшеством, так как в XV веке военные слуги обладали правом перехода от одного сюзерена к другому.) Верность монарху скреплялась крестным целованием, которое приносили в XVI веке служилые люди разных рангов. Этот обряд придавал конкретную значимость эфемерным рассуждениям о связи измены с погибелью души.

В XV веке термин «самодержавие» («самодержавство») понимался как политическая самостоятельность, независимость правителя. В эпоху Ивана Грозного он стал применяться в привычном значении – как обозначение неограниченной власти монарха.

Но на практике полноценным самодержавием власть московских государей на протяжении большей части XVI столетия не являлась. Царь считался и был источником законодательной, главой исполнительной и судебной властей, верховным вождем армии. Его легитимность --">