Коллектив авторов -- История , Сергей Егорович Федоров - Королевский двор в Англии XV–XVII веков

монарха, как Елизавета Тюдор, Парламент перестал расцениваться современниками как трибуна для отстаивания собственных интересов или интересов страны, а политическую дискуссию стало невозможно вести обычным способом. Поэтому общество начало искать иное место и иные способы осуществления своих целей – таким местом и оказывался двор. Если в «нормальной» ситуации Парламент служил ареной для урегулирования отношений между обществом и властью, «public affairs», то двор был местом, где преследовались лишь частные интересы, а политическую дискуссию подменяла частная интрига.

Правление Якова I – по мнению Тревельяна, бездарного и слабого монарха – было для Англии началом быстрого скатывания в революционный кризис, а средоточие власти при дворе знаменовало крах прочих административных институтов. «Английская политика, – писал Тревельян, – основывалась в тот момент на персональных связях более, чем когда-либо прежде и в будущем»^[11]. Двор был полон выскочек и нуворишей, которым король щедро раздавал титулы за деньги. Впоследствии именно они станут «профессиональными придворными», а с началом войны превратятся в закоренелых роялистов. Такое положение вещей виделось историкам-вигам гораздо более порочным, чем если бы управление осуществлялось теми, кто обладал этим правом по наследству (средневековая знать) или же бюрократией, как бы ни были велики недостатки системы в обоих случаях. Настоящим бедствием двора представали всесильные фавориты монарха, вроде Карра и Бэкингема, в то время как люди, наделенные талантом и совестью (среди таковых Тревельян называет Бэкона, Сесила, архиепископа Эббота и даже, скрепя сердце, Кока) либо терпели крах, либо были вынуждены идти на компромисс с совестью. Двор, таким образом, был средством отдалить от управления страной всех мало-мальски «совестливых и способных людей».

Период доминирования вигской историографии так и остался бы почти непродуктивным для изучения двора, если бы не возникшая в конце XIX столетия критическая реакция на выдвигаемые вигами идеи и методы работы с историческим материалом. Речь идет о развитии направления административной истории, у истоков которого стояли епископ Уильям Стаббс (с 1889 г. – епископ Оксфорда) и Томас Фредерик Таут^[12].

В определенном смысле и вигские нарративы, и «административные» истории исходили из одного и того же интереса к государственно-правовым аспектам жизни общества, однако именно Стаббсу и Тауту удалось – вполне осознанно – отойти от явного презентизма, столь характерного для вигской школы. В 1920 г. Таут так охарактеризовал ситуацию в исторической науке середины – конца XIX столетия: «Естественная для человека погруженность в настоящее привела к тому, что мы начали изучать прошлое с мыслями, полными современных стереотипов. В Средневековье мы искали то, что было важно для нас, а не то, что было важно для людей того времени»^[13]. Путем преодоления презентизма и модернизаций для административной истории было детальное изучение механизмов управления, а следовательно – пристальное внимание ко всему комплексу сведений, которые могли предоставить имеющиеся в распоряжении источники, восходящие к центральным и локальным административным институтам, в том числе и к придворным департаментам. Не ставя под сомнение важность собственно политической, «парламентской» истории вигов, первооткрыватели истории административной обращали внимание на то, что история взаимоотношений монарха и представительства – лишь один из сегментов исторического спектра, а вот «механизмы управления работают всегда и везде»^[14], и при этом они многообразны и многолики. Политическая жизнь изменчива, она может принести революции и катастрофы; структуры управления устойчивы и консервативны.

Неоценимой заслугой административной истории было открытие значения средневекового королевского хаусхолда. Особая роль в этом открытии именно средневекового двора принадлежит Стаббсу. В разделе его «Конституционной истории Англии», посвященном правлению нормандской династии, он показывает, что ближайший круг домашних короля одновременно представлял собой «первоначальный элемент управления государством»^[15]. Стаббс анализирует номенклатуру и пытается реконструировать обязанности известных ему должностей, связанных с королевским домохозяйством, но, что более важно, указывает на то, что одна и та же персона – --">