Феликс Иванович Чуев - Так говорил Каганович

прежние и нынешние государственные подходы к решению насущных задач, стоящих перед Отечеством, перед Российской Державой.

Наконец, это памятник такой понятной человеческой верности человеку, с которым работал, которого уважал, Делил нелегкое бремя строительства нового государства. И оставался преданным Учителю до конца.

Подобное ныне встречается, к сожалению, редко. Тридцать иудиных серебреников не дают покоя целому сонму разоблачителей, осквернителей, гробокопателей, с глумливыми воплями выбрасывающих кости не могущих защитить себя предков.

Давайте хранить и обихаживать их могилы…

Можно, что угодно думать и говорить о бывшем местечковом кожевнике Лазаре Кагановиче. Нельзя лишь отрицать того, что он был одним из созидателей Великой Державы. И до конца вековой жизни остался верен Учителю, достойным апостолом которого был всегда.

Каганович не изменил Сталину, Христу и страдальцу Двадцатого века, как сделал это иуда Хрущев, предтеча дьявольской перестройки и лживого нового мышления.

Честный Лазарь оказался достойнейшим учеником Сталина, и его исповедь, которую вы сейчас прочтете, вернет вас к образу Великого Вождя Великой России, ныне униженной и оболганной ничтожными пигмеями, которых неизбежно смахнет в мусорный ящик забвения Ея Величество История.

Станислав Гагарин

От автора

Номер телефона Кагановича мне дал Молотов.

Нашей песне печаль незнакома,

С этой песней нам легче идти,

Этой песней встречаем наркома,

Дорогого наркома пути!

Эх, самая залетная,

Светлая, высотная,

Песня пролетает с ветерком,

Эх, солнце разливается,

Песне улыбается

Каганович — сталинский нарком!

Давно забыта эта песня. И какой бы отзвук: она сегодня ни вызывала, однако, у людей даже моего поколения, послевоенных мальчишек осталась память чувства. Это наша история. Эпоха. Всегда найдутся изображающие ее по-своему. Нередко те, кого история не пощадила. Эпоха шла напролом, «во имя», и потому, по крайней мере тогда, была права. Во всяком случае, для большинства.

Ценой несочтенных жертв, нередко насилия и крови, было создано общество, которое вопреки сторонним утверждениям оказалось жизнеспособным и одержало победу в крупнейшей из войн человечества.

Одним из тех, кто входил в главный штаб страны еще со времен Ленина, был Каганович.

— Не знаю, — как вы руководили железными дорогами, Лазарь Моисеевич, — говорю я, — но при вас поезда не опаздывали. А сейчас приходится ждать по нескольку часов.

— Даже в войну транспорт работал, как следует, — отвечает Каганович. — Ведь мне за годы войны никто не дал ни одной шпалы, ни одного костыля. Но у меня было все! Откуда это взялось? А говорят, мы не готовились! — горячо восклицает он. В темпераменте и твердости ему не откажешь и сейчас. А ведь живет он уже на земле девяносто восьмой год.

…Обычная, весьма скромная московская квартира никак не соответствует былому рангу хозяина. Несколько лет назад он сломал ногу и ходит с трудом. Давно не бывал на воздухе, а в квартире нет даже балкона. Во дворе караулят журналисты, ломятся в дверь, но Каганович никого не принимает, а понаписано о нем столько неправды, разве что чуть поменьше, чем о Сталине. Пишут, что скопил большие богатства, но я-то знаю, как он живет.

У многих в голове не укладывается, что человек, занимавший высшие посты, ничего не взял для себя от государства.

Много лет после вынужденной отставки получал пенсию 115 рублей 20 копеек — не хватило документов до ста двадцати рублей.

Обратился в ЦК партии за справкой о том, что он двенадцать лет работал секретарем ЦК. Отказали. Попросил в Совете Министров бумагу, подтверждающую, что двадцать лет был первым заместителем главы Советского Правительства, Министром путей сообщения — тоже отказ. Когда стал объяснять в собесе, что его должности указаны в энциклопедии, ему ответили: «Энциклопедия для нас не документ».

Это, конечно, верно. Про энциклопедию. Да и сама история для нас тоже не документ и ничему не учит. И пока мы будем так относиться к истории и ее персонажам, какими бы они ни были, — каждое поколение выдвигает достойных себя — так вот, пока мы будем так относиться, такими будем и сами.

И бывший «нарком пути» жил на 115 рублей 20 копеек.

Умерла жена — не выдержала его исключения из партии. Хоронить, заказать надгробие было не на --">