Вениамин Александрович Каверин - Рисунок

что могло случиться, если бы Тане, любившей поспать, захотелось в шесть утра приняться за свою скрипку.

Это было странно, но у Марии Павловны просто не было времени удивляться. Надо было кормить Славика - собственная пятка, конечно, не могла заменить ему завтрак! Ну, флейта так флейта! Хорошо еще, хоть не барабан или контрабас!

Но когда на одном из чертежей Николая Андреевича появился загадочный рисунок, напоминавший добродушную собаку, вставшую на задние лапы, Заботкины задумались, хотя нисколько не разволновались. Мария Павловна припомнила, что кто-то воспользовался не только Тюпиным молоком неоднократно пропадали остатки хлеба, которые она откладывала, чтобы насушить из них сухарей. Любимую соску Славика, потерянную в садике возле дома, кто-то нашел и положил в стакан с кипяченой водой, стоявший на столике подле его кроватки.

Конечно, никто не относился к этим случайностям серьезно. Николай Андреевич шутил, что, очевидно, у них поселился домовой и что этому надо только радоваться, потому что, согласно народным поверьям, этот невидимый жилец не только не причиняет зла людям, но старается предостеречь их от грядущих несчастий. А все же, все же...

Очевидное - невероятное

Причудливое явление, призрак, в старину называлось фантомом. Может быть, и в самом деле такой призрак поселился где-нибудь на чердаке в квартире Заботкиных? Причем, без сомнения, это был незлобивый, нетребовательный призрак, игравший по ночам на флейте и делившийся молоком с Тюпой.

- А интересно узнать, замечали ли эти странности сестры Фетяска? сказала однажды Мария Павловна, когда за обедом обсуждался вопрос о домовых, леших, русалках и прочей нечистой силе.

И на другой день она решила навестить сестер фетяска.

- Нет, - решительно заявили они, убедительно прибавив, что и не могли ничего заметить, потому что не держат кота, не сушат сухарей и не занимаются архитектурным черчением.

Словом, вопрос, что называется, остался открытым, если бы им не заинтересовался Петька Воробьев, старинный приятель Тани.

Уже давно никто его не называл Воробьем с сердцем Льва и теперь ему не надо было бросаться в Немухинку с трехметровой вышки, чтобы доказать свою храбрость.

Учитель географии Петр Степанович Неломахин, который, кстати, был Международным гроссмейстером по спасанию людей, птиц, зверей и полезных насекомых, считал его одним из самых способных учеников. Они оба не пропускали ни одной передачи "Очевидное-невероятное", и разница между ними заключалась в том, что все невероятное казалось Петьке очевидным, а Петру Степановичу - наоборот.

Эта существенная разница сказалась, между прочим, и в том, как они отнеслись к странностям в доме Заботкиных.

Петр Степанович думал, что все случившееся на деле не случилось, а померещилось не только Марии Павловне и Тане, но и коту Тюпе.

- Давно доказано, - сказал он, - что лешие, кикиморы, русалки и домовые не что иное, как плод народного воображения.

Петька не стал спорить. Однако к вечеру явился к Заботкиным в более чем странном наряде. Брюки с рубашкой и майка с трусиками были на нем вывернуты наизнанку, правая туфля надета на левую ногу, левая - на правую, а кепка торчала на затылке козырьком не вперед, а назад.

Увидев его, Таня покатилась со смеху, но он сделал большие глаза и приложил палец к губам.

- Читала "Демон" Лермонтова? - шепотом спросил он. - Нудная штука, но я одолел. Автор тоже, между прочим, считал невероятное очевидным. А у писателя - забыл фамилию - я прочел, что для того, чтобы увидеть какую-нибудь кикимору, надо ее удивить. Например, одеться шиворот-навыворот и сказать что-нибудь вроде: "Пречистые замки ключами не заперты, ладаном не запечатаны ныне и присно и во веки веков". Короче говоря, айда на чердак!

- Почему на чердак?

- А где, по-твоему, должны жить привидения?

На чердаке не было электричества, и Таня зажгла карманный фонарик.

- Погасить! - строго сказал Петька. - С логической точки зрения - это дело темное, а темные дела должны происходить в темноте.

Впрочем, ночь была лунная, и на чердаке не очень темно, свет украдкой проникал в невидимые щели. Плохо было, что Таня давилась от смеха, а между тем в ожидании чуда - как же иначе называть то, что должно было случиться, - нужно было, по мнению Петьки, сохранять "стоическое", как он выразился, то есть железное, спокойствие.

Однако прошло минуты две, и хотя Таня была не робкого десятка, она вдруг почувствовала, что ей вовсе не --">