Федор Ибатович Раззаков - Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди

рождения Вя­чеслава Иванькова, в будущем известного под прозвищем Япончик: ему исполнилось 30 лет. Круглую дату именинник справлял в кругу сво­их ближайших друзей в одном из столичных ресторанов. Вот уже полгода Иваньков «корешится» с Геннадием Карьковым по прозвищу Монгол, банда которого «бомбит» воротил сто­личного теневого бизнеса. Но об этом речь у нас впереди.

Четыре дня спустя те же газеты опублико­вали постановление об увековечении памяти К. Ворошилова, который ушел из жизни 2 де­кабря 1969 года. Согласно этому постановле­нию, город Луганск отныне переименовывался в Ворошиловград, Военной академии Геншта­ба присваивалось имя К. Ворошилова, а Хоро­шевский район Москвы становился Вороши­ловским.

Газета «Комсомольская правда» в тот же день опубликовала любопытное письмо одного из своих читателей, посвященное весьма на­сущной проблеме, а именно — пьянству. Мне хоть и было тогда не так много лет, однако я хорошо помню, как сильно «квасили» в те годы люди. Причем вне зависимости от времени го­да и дня недели. Обычно соображали на троих, и если не было веского повода выпить, то по­ступали просто — вооружались перекидным календарем. Практически на каждой его стра­ничке стояла какая-нибудь круглая дата (на­пример, 100 лет со дня рождения художника Ореста Кипренского или 50 лет со дня форси­рования частями Красной Армии озера Си­ваш), которая тут же и «обмывалась». В качест­ве «горючего» обычно выступала водка (самая ходовая — за 3 рубля 62 копейки) либо вино, причем самое дешевое: сухое («сухарь») типа «Ркацители» чуть меньше рубля, «Вермут» (или как его называли — «Вермуть») за рубь две, «Биле мицне» («Бецман») за рубь семь или «портвешок» за рубь восемьдесят семь.

Но вернемся к письму в «Комсомолке», озаглавленному весьма категорично: «Я — за сухой закон». Написал его некто В. Логинов из Краснодара. Не стану приводить его полно­стью, ограничившись лишь той частью, кото­рую удивительным образом проглядела бди­тельная цензура: там автор дает объяснение то­му, почему спиртное в стране пользуется таким покровительством со стороны государства — из-за баснословных барышей (доходы от про­дажи алкоголя стояли на втором месте после доходов от кино). Итак, цитирую:

«О главном мы, как правило, умалчиваем. Охватывает нас этакая застенчивость. Но стоит ли стыдиться правды? Давайте объявим во все­услышанье: крепкие спиртные напитки дают государству доход. Производство водки, напри­мер, очень дешево, а продажная цена высока. Мы можем изъять водку из продажи. Но что предложим взамен? Какими товарами украсим многочисленные полки, на которых стояли шеренги бутылок? На чем наверстаем убыток? Экономика — вещь серьезная. Она болтовни не любит...

Хочу подчеркнуть, что в этой статье нет призыва с Завтрашнего дня изъять из продажи все ядовитое алкогольное зелье. Начать бы на­до, естественно, с ограничений. Сейчас водку не продают раньше десяти утра (во всяком случае, так считается). Хорошо бы не прода­вать ее по субботам и воскресеньям. Очень важно, по-моему, и кому продают водку. Ог­ромное количество ее раскупается зеленой мо­лодежью...»

По иронии судьбы самая знаменитая «ал­когольная поэма» «Москва — Петушки» была написана именно в это время. Венедикт Еро­феев приступил к работе над ней в январские дни 70-го, когда находился на кабельных рабо­тах сначала на станции Железнодорожная (тя­нул кабель до Орехово-Зуева), а потом около Лобни. Работяги жили в строительном вагон­чике и чередовали ударный труд с обильным «квасением». Ерофеев же в свободное время мотался в Петушки к любимой женщине, почему и назвал свою поэму соответствующим об­разом. Стоит отметить, что поэма писалась Ерофеевым на основе собственного жизненного опыта. Как вспоминает его приятель Вадим Ти­хонов, которому он и посвятил свою поэму: «Выпивка для Венечки была работой. Он так говорил: «Человек отличается от животного тем, что пьет водку». От выпивки человеческое тело становится дряблым, а душа твердой. Ко­гда выпить было нечего, мы изобретали кок­тейли. О них Веничка в поэме написал. Все со­ставляющие компоненты перепробовали. Од­нажды даже какое-то германское средство на синтетической основе пили. У Венички нача­лись такие страшные почечные колики, что он, бедняга, по полу катался. Я его спрашиваю: «Тебе действительно совсем плохо?» А он гово­рит: «В чудесном месяце мае распустились почки. Помнишь, у Гейне?» Сохранить остро­умие, --">