Николай Николаевич Лузан - Иллюзия. Цена – жизнь

сохранить приверженность христианству, но были жестоко убиты во время праздника Святой Пасхи. Грузинский священник К. Тевдори за пять лет до русского И. Сусанина совершил подобный подвиг. Он не изменил ни вере, ни Отечеству и вывел турецкие войска не к дворцу царя Луарсаба II (1592–1622, царь Картли в 1606–1614), а в труднопроходимые горы и там был зверски замучен.

Но наряду с этими великомучениками существовали и другие грузины — правители Картли, которые где льстивыми речами, а где щедрыми дарами искали покровительства могущественной Персии. Именно тогда и во многом их стараниями была заложена существующая и поныне модель поведения и правления грузинской правящей элиты. В своих отношениях с сильными мира сего она стала исповедовать известный принцип: «Не можешь победить — задуши в объятиях».

С течением времени он принес свои плоды: картлийская знать очень быстро и органично вошла в высшее сословие персидского общества. Большинство из князей были приняты на службу к шаху и получали не только солидное жалованье, но и щедро вознаграждались дарами и землями. В дальнейшем широкое распространение получили смешанные династические браки. В частности, мать основателя Тбилиси Вахтанга Горгасали (ок. 440–502) являлась знатной персиянкой.

Прошли годы, и выходцы из Картли и Кахетии стали не только своими в столице Персии, но и были допущены к решению важнейших государственных вопросов. Об их весе при персидском дворе лишний раз свидетельствует тот факт, что могущественный шах Аббас I (1571–1629, шах Ирана с 1587) хорошо владел грузинским языком. В истории непросто найти другой такой пример, когда властелин говорил бы на языке вассалов.

Еще одним подтверждением особого статуса грузинской знати во властной иерархии Персии может служить то, что проведение военной реформы в армии Аббас I поручил не кому-нибудь, а грузинскому князю Ундиладзе — Алаверди-хану. Другой выходец из Восточной Грузии, герой народного эпоса Великий Моурави — Георгий Саакадзе (около 1580–1629) возглавлял персидское войско во время походов в Индию и Турцию, где одержал ряд блестящих побед. Поразительно, но факт: управление столицей Персии — Исфаханом в течение почти столетия осуществлялось выходцами из грузинских княжеских родов!

Как говорилось в одном известном кинофильме, «Восток — дело тонкое, Петруха».

В этом отношении Персии, вне всякого сомнения, принадлежала пальма первенства. Те интриги, что плелись при шахском дворе, вряд ли уступали интригам и тайнам знаменитого мадридского. Многие выходцы из знатных персидских родов пали их жертвами, но они не были грузинами. Выходцы из Восточной Грузии чувствовали себя в атмосфере изощренных интриг как рыба в мутной воде и проявляли чудеса изворотливости и изобретательности. Царь кахетинский и картлийский Теймураз (1589–1663, царь Кахетии в 1606–1648 и Картли в 1625–1632) со всем блеском продемонстрировал это искусство. Активно участвуя в подковерных играх шахского двора, он трижды терял и трижды возвращал себе трон и при этом каждый раз умудрялся избежать тюрьмы и сумы.

Особое положение грузинской знати при дворе персидского шаха отразилось и на состоянии ее подданных в Картли и Кахетии. По приказу шаха и на средства казны на территории грузинских княжеств содержалось постоянное войско, защищавшее их от набегов горских племен — лезгин и чеченцев. На Картли и Кахетию не распространялась часть податей, взимавшихся с других царств, покоренных Персией.

Так продолжалось до середины XVIII в. К тому времени оба «льва» Малой Азии, Персия и Турция, растеряли былую мощь. После смерти Надир-шаха (1688–1747) Персия распалась на несколько враждующих государств и уже не могла гарантировать грузинской элите сохранение прежнего, особого статуса. И здесь в схватку за обладание Кавказом вмешалась набирающая силу Российская империя. Грозная поступь русской армии звучала все отчетливее. Первой ее уловило чуткое ухо грузинской элиты. И посланцы царя объединенной Картли и Кахетии Ираклия II (царь Картли-Кахетинского царства в 1762–1798) тут же выстроились в очередь к императорскому трону в далекой Северной столице. Они просили о «величайшем покровительстве и защите света христианства от диких и кровожадных варваров». Но в Петербурге не спешили направлять полки в Картли и Кахетию. Российская империя была еще не настолько сильна, чтобы одновременно противостоять Персии с Турцией, и потому посылала собратьям --">