Платон Григорьевич Васенко - Бояре Романовы и воцарение Михаила Феoдоровича

время, мы не находим уже имени Гланды Камбилиона. Мы разумеем здесь начало поколенной росписи Шереметевых, составленной боярином Петром Васильевичем Большим Шереметевым и за собственноручной подписью представленной им 23 мая 1686 года в Разряд. Вот это начало: «Род прусского княжения владетеля Андрея Ивановича, а прозвание ему было Кобыла. Приехал из Прусс от своих пределов владетель Андрей Иванович, а у него был сын Федор Андреевич»²⁰. Эту роспись Шереметев подал в Разряд для официального пополнения и исправления старой родословной книги. Плодом этого пополнения явилась знаменитая Бархатная книга²¹. В интересах Шереметева было сообщить о своих предках как можно более полные сведения, причем скорее можно было бы ожидать упоминания о каком-нибудь мифическом родоначальнике, чем пропуск имени действительного пращура²². Отсюда ясно, что названный боярин не знал никакого Гланды Камбилы, Дивонова сына²³. Зато и Шереметев сообщает о владетельном происхождении Кобылы и о выезде его из «Прусс». Когда возникли эти предания?

Идя в глубь времен, видим, что не только в середине XVII столетия, но и в конце XVI века были уверены в истинности второго факта. Так, в челобитной одного из потомков Шевляги, который по родословным был родным братом Андрея Кобылы, поданной в 1643 году на окольничего князя Ф. Ф. Волконского, сказано: «…а наш, государь, холопей твоих род пошел от прародителя нашего от Федора Ивановича от Шевляги. Как он выехал ис Прус»²⁴. Подобно этому и в родословной конца XVI и начала XVII века отмечается: «Род Андрея Ивановича Кобылы, выехал из Прусския земли из немец»²⁵. В приведенных случаях не упоминается о властительном происхождении Андрея Кобылы. Однако предание об этом существовало уже в XVI веке. Это видно из слов Курбского об Иване IV: «Потом погубил род Колычевых, такоже мужей светлых и нарочитых в роде, единноплеменных сущих Шереметевым; бо прародитель их, муж светлый и знаменитый, от Немецкия земли выехал, ему же имя было Михаил, глаголют его быти с роду княжат Решских»²⁶.

Слова Курбского очень любопытны. Они, как отмечено выше, показывают, что уже в XVI веке предание о властительном происхождении Андрея Ивановича Кобылы существовало. Однако имя Михаил указывает или на более отдаленного предка рода Романовых, или на то, что предание о его высоком звании явилось поздно и искажает факты. Кроме того, Курбский говорит, что Михаил был «с роду княжат Решских». По справедливому объяснению Устрялова

Решский значит имперский²⁷. А так как Пруссия в XIII веке не входила в состав имперских земель, то и все предание надо относить к позднему времени. Во всяком случае, можно думать, что мысль о властительском происхождении Андрея Ивановича не была в ходу в XV веке. По крайней мере, местничаясь в 1500 году с князем Даниилом Щенятем, боярин Юрий Захарьевич Кошкин не ссылался на свое происхождение от владетельного князя, что ему было бы очень выгодно сделать²⁸. Да и о Пруссии, отечестве своих предков, он не вспомнил.

Считая, таким образом, предание о властительском и об иноземном происхождении боярина Андрея Кобылы возникшим поздно и внушающим большие и основательные сомнения²⁹, мы должны ответить на два вопроса: что было причиной возникновения подобного предания? и что дало повод вести род Андрея Ивановича из Пруссии?

Относительно первого вопроса ответ подсказывается хотя бы только что приведенным местническим случаем. Потомки удельных и великих князей, ставши слугами московских государей, «заезжали» прежних бояр, служивших дому Калиты. Они, несомненно, кололи им глаза своим знатным происхождением и всячески старались их оттеснить на задний план. Трудно было держаться старым слугам московского князя, и вот надо было опереться на какое-нибудь предание, которое могло бы возвысить их в глазах аристократически настроенных новых сотоварищей и соперников и поставить нетитулованную знать на один уровень с титулованной. Воспоминания о давней близости фамилии к московским князьям, о постоянной знатности предков невольно наводили на мысль о гордых преданиях. Притом вести себя от туземных князей не было возможности, и пришлось прибегнуть к предположению о выезде предков из чужих земель³⁰; на это наталкивали действительные случаи выезда знатных чужестранцев в Москву в XV и XVI веках, не говоря уже о многих русских людях, являвшихся из других княжеств и земель служить --">