Валерий Николаевич Сойфер - Власть и наука

непорушна еднiсть партii i народу", высился купол Церковки.

Здесь впервые я задумался, что ведь Трофим был крещен и не мог не ходить в эту церковь, чтобы помолиться. Как он это делал? Искренне? По привычке? По принуждению? Что стало с его верой позже? Откуда идет слух, что он якобы коллекционировал нательные кресты? Наветы врагов, досужая болтовня? Или, может быть, остатки веры все-таки гнездились в тайниках его души? Кто это может сейчас знать? Наверняка даже дети его не были посвящены в такие детали, и остается только гадать, как это происходило, когда Лысенко, еще пареньком, пересекал эту площадь и шел молиться, причащаться и исповедоваться.

Нечего говорить о том, как ему повезло в жизни. Попав в Умань, Лысенко мог получить солидные знания. Однако нормальной учебе помешали события той поры. Шла Первая Мировая война, и небольшой городок Умань (в то время 29 тысяч жителей) оказался в зоне противоборства разных армий. Сначала город захватили австро-венгерские войска. Потом эти места попали под начало Центральной Украинской Рады, боровшейся с большевиками. Советскую власть провозгласили в Умани только в феврале 1918 года. Но Гражданская война бушевала здесь и позже. Умань то переходила в руки красных, то снова оказывалась занятой белыми. Окончательно красные овладели городом только в 1920 году, когда Лысенко как раз заканчивал училище. Получилось, что все три года, пока он числился слушателем, ни о какой нормальной учебе говорить не приходилось. Неудивительно, что окончивших надо было доучивать. С этой целью Лысенко послали на несколько месяцев в 1921 году в Киев на курсы, организованные Главсахартрестом. Оттуда практикантом попал он на небольшую Верхнячскую селекционную станцию (сейчас Верхнячск — поселок в Черкасской области), а через два месяца переехал в Белую Церковь на селекционную станцию Сахартреста.

В Белой Церкви он получил свой первый должностной титул — специалист по селекции свеклы. Но, как это часто случалось с ним и позже, занялся он другим — селекцией "огородных растений и яровых культур" (5). Он попытался вывести собственный сорт томатов (из затеи ничего не вышло) и попутно решил освоить хорошо известный специалистам способ прививки отрезанных побегов, а также почек или глазков с целью получения большего количества семян (позже услужливые биографы Лысенко стали именовать эту ученическую работу "разработкой метода ускоренного размножения родоначальников новых, улучшенных сортов свеклы прививкой отдельных глазков" /6/).

Не получив сколько-нибудь серьезных результатов, Лысенко, тем не менее, публикует в 1923 году две коротенькие статейки (одну из них в соавторстве с А. С. Оконенко) (7). После этого вплоть до 1928 года ни одной публикации с его фамилией, как автора, в свет не выходит. Однако если содержание первых публикаций было малозначащим, сам факт их публикации говорил о желании Лысенко приобрести известность в научных кругах.

Другой важный факт из его белоцерковского периода жизни — стремление получить диплом о высшем образовании. В эти годы большевистское руководство страны старается всеми способами расширить контингент студентов, набираемых из пролетарской и крестьянской среды. Лысенко не упускает этой возможности и в 1922 году, оставаясь на рабочем месте в Белой Церкви, поступает в Киевский сельскохозяйственный институт, на заочное отделение, которое заканчивает в 1925 году по специальности агрономия (напомню, что до 1934 года Киев еще не был столицей Украины, центральные власти располагались в Харькове, а Киев был обычным губернским городом).

Как видим, жизнь и учеба Лысенко до этих пор не были ознаменованы чем-то выдающимся. То, что он пытался получить дипломы сначала о среднем специальном, а затем о высшем образовании свидетельствовало о хороших замыслах. Жалко, что в силу во многом независящих от него причин, полноценного образования он не получил. Эта недостаточность образования осталась у него непреодоленной и в дальнейшей жизни. Будучи знакомым с несколькими страничками, написанными им собственноручно, я смею утверждать, что и гораздо позже Лысенко был удручающе безграмотен. Книжная и письменная культура были ему чужды. К тому же не знал он ни слова ни на одном иностранном языке, а, значит, не был в курсе достижений мировой науки. (В 1956 году, во время одной из бесед с ним, состоявшихся в ту пору, когда я был студентом Московской сельскохозяйственной академии имени К. А. --">