Марк Александрович Алданов , Ефим Григорьевич Эткинд , Екатерина Дмитриевна Кускова - Из переписки М.А. Алданова и Е.Д. Кусковой

рассказа Анны Саксе. Постараюсь достать и прочесть.

Надеюсь, Сергей Петрович^{17} все-таки чувствует себя не слишком плохо. Пожалуйста, передайте ему мой искренний привет и лучшие пожелания. Поздравляем Вас с Новым годом, — больших радостей от него я не жду ни для кого.

От души благодарю и за то, что Вы писали Карповичу^{18} и Полонскому^{19} об «Истоках»^{20}. Роман кончен, выйдет по-английски и, вероятно, на других языках, но не по-русски! Русских издательств больше нет!

Pension Belmont 26, Route du Chêne Genève 9.1.1947

Дорогой Марк Александрович!

Очень благодарю за письмо. Грустное оно. Вижу также, что у Вас от политики оскомина. И Вы от нее уклоняетесь. Счастливый. Вам есть куда спрятаться, уклониться. Есть прекрасный талант, можно туда душу вложить. Вы и вкладываете. А вот нам (особенно мне) деться некуда. Публицистика без политики — ничто. Хотела было спрятаться в воспоминания. Не вышло. С размаху написала «Детство». Кажется удалось. И точка. Все писания дальше — невозможны! Единственный период, который могла бы описать — «Освобождение», — умный, но страстный и шальной Струве^{21}, другие лица, которые могли бы составить то «Общество благородных», о котором пишет Херасков^{22}. Но ведь в данной жизни это был небольшой кусочек политики, очень интересный, но такой короткий! Из него (совсем незаконно) родились кадеты, куда мы уж не вошли. А вот, например, другой кусочек: Временное правительство. Мне до него — рукой подать. Много негласных заседаний было в нашей квартире. А описать не могу. Люди в нем — в моем описании — вышли бы много, много ниже ростом, чем они есть на самом деле. И это была бы правда. Они оказались ниже данной им в руки задачи. Клянусь, что я это видела тогда же. А что скажут?! Скажут: что это, одна Кускова была умная, а остальные дураки? Вовсе нет. Но со стороны, хоть эта сторона была нашей квартирой, много было виднее. А писать — нельзя. Один Скобелев^{23} чего стоит... Вышел бы в моем описании настоящий дурак, да еще хвастун А хвастаться ему было нечем: в Совете рабочих и солдатских депутатов он был уже в полном проигрыше. Рука также не поднимается описать Ал. Фед.^{24}. Мы с ним столько работали в подполье и в таких организациях, которые, вероятно, никогда и никем не будут описаны, что когда он очутился во Временном правительстве, я только протирала глаза: явь или наваждение? Описать могу каждый жест, каждый масляный пробор его адъютантов... Как могу обо всем этом писать? А без деталей выйдет сухотня. Вот и бросаю. Еще пример. Мы с давних пор знаем (были когда-то друзьями)

А.М. Коллонтай^{25}. Описать ее невозможно. Все выйдет ложь, если оставить одну политику. Вот как Вы описали Гесиньку^{26} или Перовскую^{27}. Другие фигуры, человеческие, но другие, чем знала их публика по брошюрам. И ведь что выходит, в чем Вас некоторые «обвиняют»: не будь столь острой любви Перовской к Желябову^{28}, не будь его ареста, возможно, что Александр II не был бы убит или во всяком случае не был бы убит 1-го марта с такой силой фанатической устремленности. Отнимите эту интимную деталь — любовь, оставьте политику только — и все будет не так, и все будет не житейской правдой, а лишь схемой. Это — не так? Отнимите у Коллонтай всех этих ее Либкнехтов, Дыбенко и множество других им предшествующих^{29}, и выйдет опять — женщина-схема, и все будет неправдой. А писать об этом сейчас — можно ли? Нельзя. Я случайно знаю (дискретно) о написанных мемуарах — «Пав. Ник. Милюков»^{30}. Одному моему знакомому нужно было дать отзыв: можно ли это печатать по-английски? Ответил — нет. Значит, не я одна затрудняюсь давать «жизненные» образы политиков.

1 Первая страница письма Е.Д. Кусковой от 9.01.1947 года.

Газета. Не верю, что газета может возникнуть. Мне кажется, эмиграция парижская скончалась. Кричит лишь Мельгунов^{31} и Карташев^{32}. Остальные не находят голоса. А Вас. Ал.^{33} все болен. Сначала мучился с фурункулезом, а вчера получила от него письмо: воспаление нерва левой руки. Почерк правой от этого еще ужаснее. Едва разобрала — с лупой. Жаль — и как! — что Вы не хотите возглавить то нерожденное, что еще может (а вдруг?!) родиться. «Под Вас» пошли бы все. Вы сейчас единственный --">