Фернан Бродель - СТРУКТУРЫ ПОВСЕДНЕВНОСТИ: возможное и невозможное

Основную задачу исторической науки они видели в создании всеобъемлющей истории-«истории, которая стала бы центром, сердцем общественных наук, средоточием всех наук, изучающих общество с различных точек зрения-социальной, психологической, моральной, религиозной, эстетической и, наконец, с политической, экономической и культурной»¹⁰. Выступая за обновление истории, М. Блок и Л. Февр доказывали, что к числу исторических фактов относятся не только «события» из сферы политической жизни, но прежде всего явления, процессы, в том числе социально-экономического развития. «Анналы» М. Блока и Л. Февра выступили за разработку «истории масс» в противовес «истории звезд», они ратовали за человека-труженика, за историю, видимую не «сверху», а «снизу». В «Анналах» разрабатывалась «география человека», история материальной культуры, историческая антропология, социальная психология и другие остававшиеся до того в тени направления исторических исследований.

В том же русле развивались и творческие поиски Ф. Броделя. Он неоднократно встречался с М. Блоком, со многими из тех, кто объединился тогда вокруг «Анналов», а в 1932 г. встреча с Л. Февром положила начало их дружбе на всю жизнь.

В 1939 г. Ф. Бродель готов был приступить к написанию книги о Средиземноморье. Казалось, все необходимое для реализации этого замысла было налицо: за год до этого он получил назначение в Практическую школу высших исследований в Париже, подготовительная работа была завершена. Но началась война, и Ф. Бродель оказался на фронте. Во время разгрома французской армии он попал в плен и с 1940 по 1945 г. провел в лагерях для военнопленных; сначала он находился в Майнце, а с 1942 г. был переведен в лагерь особого режима в Любеке.

Эти трудные годы Ф. Бродель жил напряженной, до предела насыщенной интеллектуальной жизнью. То были годы раздумий, когда складывалось его видение истории. Не имея под рукой необходимых материалов, но обладая феноменальной памятью, он много работал, исписывая одну школьную тетрадь за другой и регулярно отправляя их Л. Февру. В результате им был написан первый вариант огромной по объему (1160 страниц) и увлекательнейшей по содержанию книги об истории Средиземноморья.

Броделевское видение истории с этого времени определялось прежде всего стремлением понять людские свершения и сделать их понятными для других. Правда, под воздействием той страшной обстановки, в которой оказался весь мир, под воздействием тягостных событий тех лет и на основе уже сформировавшихся у него к тому времени мыслей об истории это стремление преломилось весьма своеобразно. Ф. Бродель всеми силами хотел отойти от событий войны, от повседневности тех трудных лет, но отойти не в смысле отвернуться от них, будто этих событий вовсе нет, а отойти в смысле подняться над ними, взглянуть на них несколько со стороны, увидеть за ними те глубинные силы, овладев которыми можно было бы не допустить, преодолеть эти события. Вот откуда поначалу совершенно непонятное стремление Ф. Броделя к несобытийной истории в то самое время, когда именно события терзали и весь мир, и его самого, вот откуда опять-таки необъяснимое на первый взгляд его продолжительное, на все время пребывания в лагере, мысленное погружение в XVI век.

Явление в самом деле не совсем обычное: из лагеря для военнопленных особого режима идет поток школьных тетрадей со странными названиями: «В сердце Средиземноморья», «Доля среды», «Коллективные судьбы и общее движение», «Человеческое единство. Пути и города». «Мне необходимо было верить, — пишет в связи с этим Ф. Бродель, — что история, что судьбы человечества свершаются на более глубоком уровне… В невообразимой дали от нас и от наших повседневных бед творилась история, верша свой неторопливый оборот, такой же неторопливый, как та древняя жизнь Средиземноморья, чью неизменность и своего рода величавую неподвижность я столь часто ощущал» ¹¹.

От обдумывания темы исследования до публикации книги о Средиземноморье прошло около 20 лет. В 1947 г. Ф. Бродель защитил диссертацию, а в 1949 г. вышла и книга, которая и по форме и по содержанию вписалась в представляемое «Анналами» историографическое направление. В ней, как писал Л. Февр, воплотилось все, «чего на протяжении 20 лет добивались все мы, будь то Марк Блок, Анри Пиренн, Жорж Эспинас или Андре Сайу, Альбер Деманжон, Анри Озе или Жюль Сион — я называю только умерших, — в нашем --">