Федор Борисович Успенский - Люди, тексты и вещи: Из истории культуры средневековой Скандинавии

уровень его поэтического мастерства.
В этом смысле средневековая Скандинавия была вся без исключения «обществом поэтов», где одни складывали изощренные и многочисленные стихи, а другие постоянно и весьма
профессионально их обсуждали.
Еще одним столпом, особенной чертой скандинавской
культурной традиции, несомненно, следует признать руни­
ческое письмо. Хотя скандинавы и не были его изобретателями — руны существовали и у других германских народов, —
но именно здесь, на полуострове, оно использовалось дольше

От автора

x

7

x

всего и именно здесь превратилось в столь высокоразвитое
и искусное ремесло. Подобно тому как скальд не страшился
заключать свое сообщение в весьма сложную поэтическую
форму, мастер рунического письма, сочетая узор и текст, передавал информацию, поневоле заботясь о ее краткости, но
при этом нисколько не стремясь к простоте. Надпись рунами — при всей своей лаконичности и формульности — отнюдь не являлась тем, что в современном мире называется
reader-friendly. Ее составители, по всей видимости, рассчитывали на читателя столь же искушенного, как они сами, тем
более что читатель этот, как мы убедимся позднее, совсем не
всегда и вовсе не обязательно принадлежал к миру земных
существ. Подобная загадочность рунического текста не отменяет требования почти математической точности при его
расшифровке и интерпретации, и это сочетание делает работу с рунами одной из самых заманчивых для исследователя-медиевиста.
Едва ли не самое важное, что призвана сохранить руни­
ческая формула, — это имена современников, их ближайших
предков и сородичей. Перечень имен сам по себе нередко
становился основой или даже единственным содержанием и
для целого поэтического произведения. В прозаическом тексте саги подробный рассказ о характере какого-либо человека
порой может заменяться простым указанием имен его прямых
предков, чей нрав хорошо известен слушателю / читателю и
очевидным образом многое говорит и о потомке. Жизнь человека от рождения до смерти, а с точки зрения древних скандинавов, и после смерти, протекала в этом родовом мире, связь
же с ним обозначалась прежде всего с помощью совпадения
имен у живых и умерших, варьирования имени и регулярных
указаний на родство и свойствó всех, с кем приходится иметь
дело в реальности и в пространстве текста. Поэтому-то имянаречение и родословие без преувеличение можно назвать еще
одним столпом скандинавской культуры Средневековья.

От автора

x

8

x

О какой бы стороне жизни северогерманского ареала мы
ни говорили, невозможно построить свой рассказ, не пользуясь материалом древнеисландских саг самого разного типа —
родовых, королевских и даже тех, что сами скандинавы называли лживыми, находя их при этом «всего забавнее». Саги не
грешат той фрагментарностью информации и технической
сложностью формы, которые мы находим в стихах скальдов и
рунических надписях. Они открывают нам целый калейдоскоп
лиц и событий, с которыми у нас есть возможность познакомиться весьма подробно, постепенно переходя от конунга к
конунгу, от одного из его славных дружинников или отчаянных врагов к другому… Мы можем проследить несколько поколений людей, владевших одним и тем же хутором в Исландии и отправлявшихся в поисках славы и богатства, а порой и
из чистой любознательности, по всему миру. Лишь немногие
из саг — а почти все они были записаны в конце XII, в XIII и
отчасти в XIV веках — сообщают о текущих событиях и людях
своего времени. Большинство из них обращены в прошлое, но
не в прошлое эпическое, каковым занята поэзия «Старшей
Эдды», а прошлое еще историческое, почти осязаемое, если
смотреть на него сквозь призму родового единства и генеалогических связей.
Письменный текст саги, несомненно, опирался на устные рассказы, бытовавшие в предшествующие три столетия,
когда подробности происходящего еще не стерлись в памяти поколений. Однако о какой бы детали быта или битвы,
описанной в этом тексте, мы ни рассуждали, нам каждый
раз придется отвечать на вопрос, родилась ли она под пером
того, кто записывал сагу, приросла ли к рассказу, пока он переходил из уст в уста, или непосредственно дошла до нас из
IX или XI столетия. При этом важно помнить, что составители всех саг, кроме разве что «лживых», всегда ставили во главу угла правдивость и --">