Георгий Петрович Шторм - Потаённый Радищев. Вторая жизнь „Путешествия из Петербурга в Москву“

Васильевны.
Личное горе заставило его замкнуться и в полной отрешенности от все­
го задуматься над главным вопросом... Очевидно, около этого
времени (кстати, именно в этом году было разрешено частным лицам
заводить «вольные» типографии) у него зародилась мысль написать и
напечатать дерзновенную, вольнолюбивую и человечную книгу; он
решил, что в этом должна состоять его жизненная миссия и что он ее
выполнит даже при условии, если ценой его подвигу будет жизнь.
Никто, кажется, до сих пор не обратил внимания на строки в кон­
це второй главы «Путешествия». «Отче всеблагий,— неизвестно по
какой причине восклицает Путешественник, — неужели отвратишь
взоры свои отскончевающего бедственное житие свое
мужественно. Тебе, источнику всех благ, приносится сия
жертва...» (разрядка моя.—Г. Ш.) 4. Почему о мужественном конце
жизни и о какой жертве идет здесь речь?
Путешественника нельзя отождествлять с автором, тем не менее
им обоим иногда оказываются свойственны одни и те же биографи­
ческие черты. В данном случае Радищев, вне всякого сомнения, имел в
виду свою книгу и те последствия — вплоть до собственной физической
гибели,— которые издание ее могло ему принести...
30 июня 1790 года, по ордеру петербургского «главнокомандую­
щего», то есть генерал-губернатора Брюса, Радищев был арестован и
препровожден в Петропавловскую крепость. Поводом для ареста по­
служила напечатанная им в собственной, домашней типографии книга
«Путешествие из Петербурга в Москву».
По словам автора, она была издана в количестве 640 или 650 экзем♦ «Вы» — обычная форма обращения друг к другу в переписке братьев Ворон­
цовых.

8

пляров. Процесс печати длился около полугода и был завершен, скорее
всего, в конце мая; в нем приняли участие сослуживцы Радищева по
Петербургской таможне и крепостные из саратовского имения его
отца.
За какие-нибудь две-три недели о книге заговорили в столице, хо­
тя широкого распространения она получить не успела: Радищев роз­
дал несколько экземпляров знакомым, и, видимо, около семидесяти пя­
ти было продано в книжной лавке Зотова, причем двадцать шесть из
них поступило в нее от автора, остальные же принесены его дворовыми
людьми.
Экземпляр «Путешествия» не замедлили доставить императрице.
26 июня Екатерина приступила к внимательному изучению книги Ради­
щева, делая к особо острым местам замечания, сообразуясь с которы­
ми его следовало допросить.
Последняя (453-я) страница вызвала ее резонное соображение:
«...обещает сочинительпродолжение той книги (разряд­
ка моя. — Г. Ш.). Где ето сочинение, начато ли оно и где находится?»
Автор, узнав о предстоящем ему аресте, принял заблаговременно
меры: по его распоряжению весь оставшийся дома тираж «Путешест­
вия» был уничтожен — его сжег дворовый человек Радищева Давыд
Фролов.
Не привыкший к грубому обращению, душевно мягкий, с тонким,
чуть горбоносым лицом и взглядом темных проницательных глаз под
удивленно выгнутыми бровями, Радищев был отдан в полную власть
обер-секретаря Тайной экспедиции Шешковского, мозглявого старика
с женственной головой на тонкой шее и пустыми глазами, одетого в
серый, с медными пуговицами сюртук.
Екатерина говорила, что Шешковский «имеет дар с простым наро­
дом». Этот дар, очевидно, выражался в том, что он мог ловким ударом
полена сразу выбить допрашиваемому все зубы. Когда он умер, его мо­
гилу на Лазаревском кладбище в Петербурге украсил скромный памят­
ник с эпитафией: «Служил отечеству 56 лет...»
В Петропавловской крепости между обер-следователем и Радище­
вым начался поединок, продолжавшийся с июля по начало сентября —
два месяца и восемь дней.
24 июля Палата Уголовного суда вынесла автору «Путешествия»
приговор: «казнить смертию, а экземпляры книги, сколько их отобрано
будет, истребить».
8 августа Сенат утвердил этот приговор, а 19-го Государственный
(Непременный) совет утвердил решение Сената.
Только 4 сентября последовал указ о замене Радищеву смертной
казни ссылкой в Сибирь, в Илимский острог, на десять лет.
9

В день объявления ему приговора волосы его стали белыми; сорок
три дня провел он в крепости, ожидая казни, и в минуты отчаянья грыз
свою серебряную ложку — на ней остались следы зубов...6
Закованного в кандалы, его увезли 8 сентября из Петербурга. По
ходатайству А. Р. Воронцова, --">