Василий Георгиевич Колташов - Контрреволюция и реставрация в СССР

Василий Колташов
Контрреволюция и реставрация в СССР

1. Связь двух революций

Советская контрреволюция не произошла в 1991 году. Отнесение момента ее совершение к этому времени - распространенное заблуждение. 1991 стал лишь годом реставрации дореволюционного строя, заключительной частью длинной цепи контрреволюционных этапов. Контрреволюция в СССР началась не с приходом к власти Михаила Горбачева. Ее не открывал XX Съезда КПСС, на котором Никита Хрущев выступил с умеренной критикой сталинских преступлений, «облив грязным потоком лжи отца подлинного социализма» как утверждают многие сталинисты. Контрреволюция в СССР ведет отсчет с начала 1920-х годов, когда еще был жив Ленин.

Реставрация старого общественно-экономического строя и контрреволюция не синонимы. Контрреволюция и реставрация также не одно и тоже, когда речь идет лишь о восстановление (пусть и неполном) дореволюционного политического порядка, как это было во Франции 1814 и 1815 годов. Реставрация представляет собой некий завершенный процесс, означающей восстановление порядков и отношений низвергнутых входе крупных общественно-политических потрясений. Реставрировать можно революционный либо реакционный общественный строй. Контрреволюция - процесс, нацеленный на удушение наиболее передых общественных сил, отмену многих революционных изменений.

Контрреволюция не обязательно ведет к реставрации. Наоборот она может быть направлена против восстановления прежнего строя. Одновременно она непременно ориентирована на ликвидацию части революционных завоеваний, «излишних» по мнению правящих верхов. Именно такой была контрреволюция во Франции конца XVIII века. От термидорианского переворота в 1794 года, даже от разгрома якобинцами своего левого крыла, она развивалась к провозглашению Бонапартом империи. Силы французской контрреволюции были враждебны как демократической республике якобинцев, так и феодальной монархии Бурбонов. Иной была контрреволюция в СССР.

Великая Французская революция уничтожила феодальные пережитки, вырвала власть у феодального дворянства и передала ее в руки буржуазии. Создав собственную государственную машину, класс капиталистов делал все возможное, чтобы не допустить реставрацию старого порядка. Французская буржуазия переняла у аристократии ее дворцы, кареты, балы и банкеты, но она не могла сама стать классом, который свергла, несмотря на придуманные Наполеоном титулы. В СССР выросшая на почве отсталости партийная бюрократия никогда не являлась отдельным классом, но, политически экспроприировав пролетариат, она со временем подошла к осознанной необходимости самой стать буржуазией. Реализация этого намерения привела СССР к реставрации капитализма. Но подготовляться это событие началось задолго до 1991 года, в ходе сменявшихся волн внутренней контрреволюции.

Французская и русская революции связаны не только культурным родством якобинцев и большевиков. В судьбе революций есть много общего. Эту связь не раз подчеркивал Троцкий. Как и во Франции в советской России контрреволюция взяла верх изнутри, жестоким ударом наиболее революционные силы. Ленин не раз говорил, что большевиков и якобинцев роднят традиции революции, но их объединила еще и трагедия.

Однако, взяв верх, контрреволюция, даже если она не выходит за рамки нового общественного строя, всегда исторически обречена. Она неминуемо терпит поражение. До этого момента совершенные на революционном пике перемены кажутся многим неспособными на триумф, навсегда раздавленными реакцией. Так в католической и монархической Франции Людовика XVIII и Карла X мало кто верил в новое торжество республики, всеобщее избирательное право (для мужчин) и либеральные свободы. Но спустя 40-50 лет эти «невероятные вещи» оказывались уже реальностью, несмотря на любые «неодолимые» преграды.

Вера в возможность возвращения Октября, торжества его идей и возрождение завоеваний пока очень слаба. Такое развитие событий выглядит нереальным даже для многих коммунистов. На фоне всесилия буржуазной бюрократии и капитала, повсеместной религиозности, мощи полицейской машины кажется безумием говорить о том, что капитализм спустя немногие годы окажется низвергнут. Отбросив страх и сомнения это «немыслимое дело» сделают те самые массы, глядя на которые левый сектант все еще не замечает надвигающихся перемен.

Невообразимое --">