Юрий Васильевич Гейко - Автоликбез

Юрий Васильевич ГейкоАвтоликбез

Об авторе

Жизнь в трех абзацах

Гейко Юрий Васильевич, журналист, член Союза писателей России, Союза кинематографистов России, автор нескольких книг для автолюбителей, выходивших в нашей стране и за рубежом. Лауреат премий «Лучший журналист России» за 1995 год, «Автомобильный журналист России» за 2003 год.

Окончил МАМИ (Автомеханический институт), Литературный институт им. Горького. В армии служил офицером – начальником автотракторной службы ракетной площадки в Казахстане. Работал инженером-испытателем на АЗЛК, каскадером на киностудии, приемщиком в автосервисе, корреспондентом газеты «Комсомольская правда». Кандидат в мастера спорта по автоспорту. Женат на актрисе Марине Дюжевой.

Участник кругосветного автомобильного путешествия в 1989 году «Караван Колумбов», объехал земной шар примерно по 40-й параллели за рулем «Москвича-2141», который много лет стоял в музее АЗЛК, пока завод не разворовали. За это путешествие получил статус «Почетного гражданина г. Коламбуса» (столицы штата Огайо США).

Автограф автора с необходимым предисловием

В России две напасти – дураки и дороги.

Гоголь Н. В, 1840 г.

В России главная напасть – дураки на дорогах.

Гейко Ю. В, 1977 г.

Нет, все-таки самая большая напасть России – дураки, указывающие дорогу.

Гейко Ю. В., 1995 г.

Да, все-таки по-прежнему самая большая напасть России – дураки, указывающие дорогу!

Гейко Ю. В., 2006 г.

Так уж случилось, что моя жизнь сплелась из трех составляющих: писанины (писательской и журналистской), автомобиля и женщины.

Самое раннее ощущение, конечно, от автомобиля. Вернее, мотоцикла.

Мне годика два с половиной. Какой-то дядя, летчик, друг и коллега моего отца, сажает меня в разлапистое резиновое седло. Хорошо помню восторг от дрожи под собой сильного и горячего животного, острый запах бензина и резины.

Второе острейшее ощущение от автомобиля: я – студент-первокурсник Московского автомеханического института. Лето. Пересечение Каширского шоссе с МКАД. Сажусь в спортивный «Москвич» капитана сборной АЗЛК по авторалли Виктора Щавелева – едем на чемпионат СССР 1968 года в Ереван. Я, в качестве мальчика на побегушках, устроился на каникулы через знакомых. Сажусь в эту машину, как обычно, как во многие другие машины, не догадываясь, что жизнь моя через несколько минут перевернется: Щавелев завел движок, тронулся, и!..

Мир расплылся в цветных полосах скорости. Стрелка спидометра уперлась в ограничитель. Душа уходила в пятки от каждого обгона и потели ладони, но до тех пор, пока я в Щавелева не поверил, не понял, что он хочет жить ничуть не меньше меня и едет с большим запасом надежности. После этого от каждого его обгона я испытывал восторг, один сплошной восторг. Я открыл для себя, что в повседневной жизни мы познаем лишь верхушку айсберга под названием: «автомобиль». Даже езда «с ветерком» с лихачом – это езда вслепую, она не дает никакого представления о возможностях автомобиля ведомого рукой истинного мастера все ближе к той грани, за которой кончается его повиновение.

…Измученный восторгами, я проснулся глубокой ночью от визга баллонов. Тело мое, хоть и притянутое ремнем, кидало в разные стороны, спина горела и казалась стертой до крови, – это начались кавказские серпантины. Свет фар прыгал с асфальта на отвесные стены скал и на мгновение исчезал вовсе – в черноте неба и пропастей. Когда до меня дошло, что светлячки на обочине, в метре от колес, вовсе не светлячки, а огни селений на дне долин и ущелий, меня обуял животный, липкий, настоящий страх.

– Что это вы, Виктор Алексеевич, – жалобно спросил я Щавелева, – тренируетесь?

– Да нет, сон разгоняю.

Теперь я понимаю, что шли мы тогда процентов на 60–70 от возможностей машины, что обычный частник шел бы процентов на 10–15, таксист – на 20–30, лихач – на 30–40, не больше.

Та грань, о которой я говорил, за которой кончается повиновение машины, – это 100 процентов ее возможностей. Часто это грань между --">