Райан Фергюсон - Зона тренировок. Стань сильнее, быстрее и умнее

частично из-за того, что они не были подготовлены к заседанию надлежащим образом (что, к сожалению, часто выясняется уже после того, как адвокаты получают гонорар), частично потому, что им не были предоставлены все проходящие по делу улики, чтобы они могли вести дело как следует. Непредставление защите всех документов по делу является незаконным. Но поскольку Верховный суд не станет привлекать к ответственности офицеров полиции или прокуроров, виновных в сокрытии улик, то такое происходит при рассмотрении большинства подобных дел. Это примерно то же самое, что запретить вождение в пьяном виде, а потом, вместо того чтобы привлекать нарушителей к ответственности, не считать это преступлением и не сажать преступников в тюрьму, а говорить в качестве судебного решения: «Я уверен, что вы не хотели пить и сбивать тех детей. Если уж на то пошло, как вы можете быть виноватым в том, что они вышли на дорогу?» Оказывается, нет НИКАКОГО реального привлечения к ответственности. Вождение в пьяном виде не прекратится, если не наказывать правонарушителей. А полицейские и прокуроры будут продолжать скрывать улики и разрушать бесчисленные жизни, будучи уверенными, что им не грозит ничего страшнее небольшого выговора.

Тем временем у прокурора Кевина Крейна вместо Эриксона появился новый «главный свидетель» – Джерри Трамп, технический служащий. Несмотря на то что ранее Трамп заявлял, что не разглядел лица неизвестных, теперь он указывал на меня перед судом присяжных, как на человека, которого он видел в ночь убийства. Не менее удивительным стало решение прокурора не вызывать на допрос Шону Орнт – по сути, единственного свидетеля, который мог бы меня опознать. По какой причине решили опрашивать не Шону, а Трампа, многократно заявлявшего, что ему не удалось никого разглядеть, остается загадкой. Позже, в 2008 году, на судебном слушании показаний Шона Орнт сообщила, что прокурор Крейн назначал ей встречу три раза перед заседанием по моему делу. В своих показаниях она заявила, что много раз говорила Крейну о том, что мужчина, которого она видела в ту ночь, не был ни Эриксоном, ни мной. Вероятно, её показания оказались недостойными внимания моих адвокатов или суда присяжных.

После пятидневной проверки доказательств, что зловеще совпало с моим 21-м днем рождения, суд вынес дело на обсуждение членов совета присяжных. Несколько часов спустя они огласили свой вердикт. Они признали меня виновным в ограблении первой степени и в убийстве второй степени. Мой приговор: 40 лет за решеткой.

С днем рождения.

Вместо того чтобы покинуть окружную тюрьму спустя восемнадцать месяцев заключения и ощутить наконец свободу, я отправился в место, которое совсем не жаждал увидеть изнутри: в тюрьму штата. Я был потрясен, растерян, напуган. Меня предали! Это был шквал всех эмоций, которые люди стараются избегать в жизни. Я ничего не мог поделать. Я обессилел. Мне казалось, что весь мир восстал против меня, а те немногие, которые могли бы мне помочь, предпочли проигнорировать очевидное и отправили меня за решетку. У меня скопилось столько вопросов! Как можно осудить человека, не имея при этом доказательств? Как много времени понадобится для того, чтобы исправить допущенную ошибку? Как могли представители власти, призванные служить людям и защищать их, проигнорировать факты и принять документально оформленные доказательства, которые были откровенной ложью? И наконец, самый насущный вопрос: как они могут спокойно жить, натворив все это?!

К счастью, на этом все не закончилось. Моя семья, возмущенная приговором суда присяжных и убежденная в моей правоте, поставила перед собой цель собрать все возможные доказательства моей невиновности. Мой отец Билл посвятил этому жизнь. В результате он обнаружил ряд шокирующих фактов, подтверждающих то, что не было никаких оснований даже для моего задержания, не говоря уже о судебном разбирательстве и о приговоре суда.

После вынесения обвинительного приговора в 2005 году я несколько раз подавал заявления об апелляционном обжаловании приговора, снова присутствовал на судебных заседаниях – и все было бесполезно. Каждый раз местные судьи находили основания проигнорировать приводимые мною факты. Не желая поставить под сомнение компетентность и судебные решения своих коллег, ни один из этих «служителей правосудия» не осмелился перейти дорогу своим «собратьям». И, как показывает статистика, это --">